Читать книгу - "Здравствуй, 1984-й - Дмитрий Валерьевич Иванов"

с лозунгом ко дню победы над входной дверью. Всё вокруг и знакомо и нет, предвкушаю встречу с однокашниками. Раздевалка с кучей обуви и одежды в углу. Забытые вещи, каждый день что-нибудь да забывают, а некоторые хранятся с зимы, как варежки на резинке в углу на крючке. А вообще раздевалка пустая — я один из первых пришёл. Снимаю курточку, надеваю кеды и иду на второй этаж в класс математики. Там открыто и пусто, сажусь, как всегда в своей прошлой жизни, на первую парту, зрение было слабое, а очки не любил, но вспоминаю, что Толян сидит не тут и пересаживаюсь на последнею. От нечего делать читаю геометрию Погорелова шестой-десятый классы, неожиданно понимаю, что я забыл формулу соотношения геометрических функций и тому подобное. Да я даже дискриминант забыл, как вычисляют. Быстренько повторяю. За время после школы и института я многое забыл, чем не пользовался, у меня, оказывается, ещё и логарифмическая линейка в портфеле есть. Постепенно всё в голове встаёт на свои места, читаю чуть ли не по диагонали уже, всё давным-давно понятно было, а сейчас, после повторения, могу этими знаниями пользоваться. За листанием учебников меня и застала математичка Вера Николаевна, пришедшая на контрольную раньше всех, ну, кроме меня.

— Что, Анатолий, картинки рассматриваешь? Готов к контрольной? — пахнула на меня духами молодая ещё женщина, заглядывая в мой учебник.

— «Математику уже затем учить надо, что она ум в порядок приводит», — процитировал я слова Ломоносова, чем до крайности удивил эту тридцатилетнюю девушку.

— Ну-ну, — только и сказала она, поймав мой взгляд на своем втором размере, и ещё больше смутилась.

Насколько я помню, она так и не вышла замуж, но к моменту переноса ещё была жива и прекрасно себя чувствовала. «А она ничего так», — решил я. С талией и длинными волосами, которые в данный момент были собраны в пучок, она смотрелась неплохо, дело портили разве что блеклые серые цвета блузки.

«Ей бы прозрачную блузку одеть, да и юбку покороче» — подумал и, мотнув головой, сбросил виденье голой Веры в голове.

Вера Николаевна раскладывала листки по партам и, уже оправившись от удивления, строгим голосом сказала:

— Пользоваться на контрольной ничем нельзя, кроме ручки, линейки и логарифмической линейки.

— Не знаю я, как ей пользоваться, — ответил я, разглядывая давно забытый девайс.

— Было бы странно, если бы знал, — засмеялась математичка.

— Ниче, цыплят по восемь считают! — шучу и прячу линейку в портфель.

— Ой, Штыба, ты сегодня в ударе! Плюс один балл тебе на контрольной, развеселил, — улыбалась учительница.

— Боюсь, не разрешат Вам шесть поставить! — тоже улыбаюсь ей.

— Ничего, можно и три раза по два, тоже шесть в итоге, — предлагает математичка.

— Тогда хотя бы два раза по три! — не соглашаюсь я.

Глава 3

Тем временем класс начал заполняться детьми, зашла и Верка, а следом за ней с мордой побитой собаки вчерашний вуайерист Петя, значит, заловили сластолюбца. На меня мало обращали внимание, так, привет-привет. Даже за руку не все здоровались. Отличники и хорошисты сразу закучковались вместе, причем парни отдельно, девочки отдельно. Двоечники, как правило, были и похуже одеты, да и второгодниц у нас две было, одна года на четыре зависла в школе, и сразу после восьмого, как я помню, выйдет замуж. Я ей очень нравился, помню, но от неё шарахался. Дурак. Фигурка ничё была, а вот одевалась плохо, мне это и не нравилось. Мог бы девственность потерять года на два раньше. Со мной за партой сидел долговязый Кондрат, такой же двоечник как я — мой первый кореш в школе. Он и пришёл последним и сел рядом, небрежно бросил портфель на пол.

Прозвенел звонок, вызвав у меня очередные воспоминания, и учительница начала урок.

— Как вы знаете, сегодня у нас годовая контрольная, скоро конец учебного года, это — ваша последняя возможность исправить оценку в аттестате, — нудно бубнила математичка, да так нудно, что часть её бормотаний я пропустил.

— А перемена будет? — вырвал меня из размышлений чей-то девичий голосок.

— Нет, перемены не будет, урок сдвоенный, хотя выйти, конечно, можно, — разъяснила Вера Николаевна.

Раздали варианты контрольной, шесть штук по числу рядов школьников, в классе было три ряда парт. Списать можно было у тех, кто сзади сидит и спереди, но у меня сзади стенка. Я с удовольствием глядел на молодых одноклассников, вспоминая. К моменту переноса многих в живых не было уже, а первым летом вместе с родителями разобьётся Жуков Игорь, я к нему неплохо относился, он был не таким снобом, как остальные. Второй от рака умрёт та самая Фаранова, по которой якобы я сейчас сохну, но её нет сейчас в классе, она «бэшка». Не помню точно, когда умрёт, дочку успеет родить, лет в двадцать, наверное. Интересно, повлиять я смогу на эти события? Смотрю по сторонам, все заняты делом, корпят над листками. Забавно выглядит Петр. Он поминутно оглядывается на сидящую сзади Верку. Та думает, что он пытается списать у неё и возмущённо шипит. А Петька пытается задобрить щенячьим взором соседку сзади. Надо будет спросить у него, как там вчера прошёл осмотр женского юного тела.

— Штыба, хватит на девочек смотреть, решай контрольную, — хлопнула листком с задачами передо мной учительница, вызвав гогот остальных присутствующих.

«Вот кони!» — ругнулся я на них про себя и углубился в задачи. Ничего особенного. Единственным удивлением для меня было, что это контрольная по алгебре. Оказывается, нет такого предмета сейчас как математика. Вместо неё есть геометрия и алгебра! Два отдельных предмета. Четыре задачки, одна легче другой. Что вы хотите — восьмой класс! Решаю минут за десять на черновике, потом столько же ещё переношу решение на отдельный выданный лист со штампом школы. Поднимаю глаза и вижу округлённые глаза Кондрата. Он видел мою жесткую расправу с задачками.

— Откуда задания? Знал? И кто решал их тебе? — шепнул он, истолковав мои успехи по-своему.

Я ещё вчера решил не париться с конспирацией, ведь после восьмого класса уже через пару недель многих своих одноклассников долго не увижу.

— Сам решил! — ответил я и слегка подвинул задачи Кондрата к себе.

Быстро решаю парочку и поворачиваю листок к нему. Он, явно офигевая, переписывает себе обе решённых мною задачи, а я тем временем иду сдавать решение.

— Толя! Что ты вскочил? Решай. Времени ещё много, — возмущённо сказала Вера Николаевна.

— Да я решил всё уже, — отвечаю ей, вызвав опять гогот окружающих.

Иду на выход, видя, как учительница недовольно хмурит