Читать книгу - "Мир - Наталья Мар"

– Нашел. Переходные края – вот здесь написано – чаще встречаются на берегу моря или другого источника воды с достаточно глубоким дном.

Синтетик повернул к озерам поблизости. Он летел у кромки воды, потом – не найдя спуска – начал продвигаться по спирали к середине водоема.

– Вот оно! – Ирмандильо указал вверх, где небо темнело и опускалось все ниже и ниже.

Вскоре стало понятно, что это вовсе не небо, а такая же поверхность воды. Море на третьем кольце! Оно стремилось к озеру, над которым летели роботы. Как ладонь к ладони. Вот уже нельзя было спутать ее с небесами: стала видна рябь, затем скромные волны, и наконец буря. Две ладони смыкались, между ними сверкали молнии, а на границе гравитаций бурлил тайфун.

– Нырнем в середину этого смерча, и нас засосет на третье кольцо, – бодро пристегнулся Ирмандильо.

– Не будем доводить до крайности.

Не долетев до бури, Эйден перевернулся и приводнился вниз головой над вторым кольцом. То есть вполне как надо – на третьем.

– Ну, или так, – кивнул полицейский.

Они заскользили дальше от смерча. Туда, где водяное небо – теперь небом было второе кольцо – уходило под углом вверх. Как только в нем перестало узнаваться море, карфлайт пристал к пустынном берегу. Здесь мигали кристаллы маяка, обозначая место встречи колец при вращениях. Андроиды вышли на лысый холм. Он был полон гравималей: феноменов параллельного, дублирующего или перекрестного притяжения трех дисков Алливеи. Якоря исправно работали только на жилом кольце. До третьего они добивали неравномерно, и местами физика брала свое.

Песок на холме сыпался то вверх, то вниз. Будто играл невидимка: с одной ладони сыпал на другую. Целые островки прямо с травой плавали в воздухе. Тут же вихляла неглубокая речка – то падая, то взлетая по камням – и убегала в темные дебри неподалеку. Вода у берега текла нормально, а посередине сочилась в небо. Осока местами торчала ввысь, а кое-где стелилась по земле.

Летать над лесом, отсвечивая перед шчерами, было опасно. Туда, где могли побывать мальчики, Эйден решил идти пешком.

– Кристаллы маяка – серые, когда не мигают, – задумчиво произнес синтетик.

– И что?

– Серый здесь цвет опасности, мне сказали.

– Притянуто за уши.

– Да, пожалуй. На Алливее полно серого, кроме этих фонарей.

– Мы же и так собирались уходить с берега.

Действительно, на диком пляже делать было нечего, и они побрели вдоль речки к лесу. Роботы не успели и десятка шагов пройти, а небо – на этот раз песчаное – накатило сверху. Андроиды припали к земле, и низко-низко над их головами пронесся точно такой же лысый холм. Песок и пыль сыпались в глаза и в рот, роботов стало поднимать вверх: снова засасывать на второе кольцо. Скрежет, треск! Еле они уцепились за узловатые кусты на берегу речушки. Почти вырвали их с корнем, чтобы удержаться на месте. Небо-холм покатилось дальше, и андроиды поспешили ближе к деревьям, рассудив, что раз те достаточно высоки, значит, их не касается второе кольцо, и бояться в лесу нечего.

– За уши притянуто? – оглянулся Эйден. – Смотри!

Их полицейский модуль размазало холмом о холм. Фонари-то были серые неспроста.

– Как же я вернусь назад?

– Ты серьезно, Ирмандильо? Не будешь цепляться за берег – тебя само поднимет. Как тех мальчишек: кажется, так они сюда и спустились.

– Я не о том. Как я вернусь в часть без патрульного крыла? Он же у меня под расписку. Мне же за сто лет не выплатить.

– Тефтелька, – ласково потрепал его синтетик. – Я отдам тебе целый бордель, только пойдем.

Лес и впрямь напоминал бранианский. Те же кривые стволы корчились средь горелого сухостоя. Листва держалась на последнем издыхании и валилась на тропинку, стоило задеть ветви.

– Значит, мы следуем путем Аруски и его друзей. – догадался Ирмандильо. – Но ведь им уже не помочь. Чего же Вы хотите здесь найти?

– Хочу ничего не найти.

– И все же?

– Если я не планирую тебя посвящать, я придумаю тысячу обтекаемых фраз. Я могу. Человека это раздражает, и после третьей попытки он бросает расспросы, но ты ведь не остановишься. Так что через полчаса мне придется вырвать твой язык, который и вполовину не такой верткий, как я.

– Вы не робот, а скользкий глист.

– Точно. Политика такая задница.

Эйден ускорил шаг, и полицейский заторопился вприпрыжку.

– Когда люди искренни, возникает доверие. А доверие – ключ к успеху любой затеи. Даже противоправной, это я Вам как блюститель порядка говорю.

– Да-а? А ну-ка, отключи синхронизацию. Честное имперское, буду вести себя хорошо.

– Глобально я Вам не доверяю, конечно. Я-то имел в виду затею с этой вылазкой. Видите – я целиком подчинился, так что имею право знать, чему!

– Да ну? Проведем стандартный тест. Встань тут.

Ирмандильо притормозил у скорченного дерева.

– Ну вот, ты уже прячешь руку с кодом, а говоришь о доверии.

– Простите.

– Закрой глаза, – скомандовал Эйден. – Я встану позади тебя, а ты продемонстрируешь, насколько ты готов мне доверять. Не сгибая ног, падай назад, пока я не поймаю тебя у самой земли.

Полицейский сомкнул веки, но шумно вздохнул и обернулся, проверяя, на месте ли Эйден. Отвернулся и вздохнул опять. Конечно, он проходил много разных тестов в управлении, но в более странной затее еще не принимал участия.

– Ну, давай. Если не струсишь, расскажу, зачем я здесь на самом деле.

Ирмандильо качнулся назад и – ап. Холодная и твердая земля дала ему звонкий подзатыльник.

– Доверял, надо же. Приятно, – синтетик перешагнул оглушенного робота и пошел дальше. Ирмандильо догнал его спустя минуту.

– Вы обещали признаться. Я свою часть условия выполнил.

– Между нами, роботами, – заговорщицки начал Эйден. – Я думал, ты усвоил два урока на основе одного.

– Но Вы сказали, цитирую: если не струсишь, расскажу, зачем я здесь на самом деле.

– А если проголосуешь за меня, отменю налоги и увеличу пособия.

– Понял. Этот имперский культ Железного Аспида кажется немыслимым теперь, когда я Вас знаю.

– Секрет моей популярности в том, тефтелька, что из триллионов подданных лишь единицы знают меня лично.

* * *

Двое перебирались с внутренней стороны бублика на внешнюю. Самина решила так, потому что горизонт стал дальше, а гравимали встречались чаще. Значит, действие устойчивой центробежной силы потихоньку сменялось якорями. Где-то на краю неба взошла оранжевая звезда – громадное местное солнце. Лес из черного стал коричневым в его лучах. Потом серым. И наконец болотно-зеленым.