Читать книгу - "Точка бифуркации - Андрей Величко"

Штабс-капитан Куликовский стоял на палубе германского торгового парохода «Драбант», любовался закатом, с легкой грустью вспоминал о своей «эмке» и вообще о том, что предшествовало недавно благополучно завершившейся авантюре.

Началось все еще в Гатчинском авиаотряде, где Николай познакомился с великим князем Георгием, недавно вернувшимся в Россию после того, как император простил его скандальную женитьбу. Сейчас он разрабатывал новый метод старта дельтапланов – с каучуковой катапульты с последующим приводнением в пруд. Куликовский даже совершил один такой полет и убедился в преимуществах подобного взлета. Более того, он считал, что катапульта не помешает и чисто сухопутным аппаратам. Ведь дельтаплану для взлета нужно больше двухсот метров ровной поверхности, а для посадки хватит всего пятидесяти. То есть применение катапульты позволит существенно снизить требования к летному полю, из-за чего в Южную Африку в числе прочего были взяты резиновые жгуты.

Однако они не понадобились: дело в том, что дельтапланы и самолет всегда базировались вместе, а «эмке» для разбега требовалось вообще триста метров. И с такой катапульты, как у Георгия, ее не запустишь, она почти в десять раз тяжелее дельтаплана.

Вот только не так давно Куликовский понял, что, похоже, резина все же скоро пригодится. Или какой-нибудь ее заменитель.

«Эмка» потихоньку умирала, несмотря на все старания Куликовского, золотые руки механика Прохорова и большой запас запчастей, снятых с ее сестры, разбитой в Гатчине. Все-таки двенадцать лет для самолета – весьма почтенный возраст, да и частые вылеты на бомбежки его сохранности не способствовали. Планер из-за постоянных подклеек то одного, то другого имел уже почти двадцать кило лишнего веса, а с моторами приходилось возиться после каждого полета, чтобы получить возможность совершить следующий.

– Кончается наша ласточка, Коля, – вздохнул Прохоров, вытирая перепачканные горелой касторкой руки. – Еще раза три она слетает, а дальше даже и не знаю. Не слышал, нам из Питера новую машину прислать не собираются?

– Собираются, причем не одну, – кивнул Куликовский. – Но эту «эмку» все равно жалко. Как-то это неправильно, чтобы не в бою, а так… от старости.

– Типун тебе на язык! – возмутился Прохоров. – Надо же, в бою он погибать собрался.

Николай отшутился, но внезапно пришедшая в голову мысль не уходила. Раз уж так вышло, то пусть «эмка» слетает еще один раз – последний. Тем более что пироксилиновая бомба осталась всего одна, а остальные – пороховые, от них только дыма много, а толку мало. Правда, как уже говорилось, с резиновой катапульты «эмку» не запустишь… но это означает лишь то, что ее надо запускать не с резиновой. А какой? Ведь катапульта – это вообще-то древнее метательное оружие, далекий предок пушек. Были еще какие-то скорпионы, онагры и… да как же их там… а, требушеты! Где метание камня происходило за счет того, что камень находился на длинном конце балки, а короткий тянул вниз массивный груз. Так ведь и самолет можно метнуть подобным образом! Только используя не балку, а ступенчатый ворот. На его малом диаметре будет намотан трос с массивным грузом на конце, а на большой будет наматываться другой трос, не такой толстый и с крюком для самолета. Как только груз пойдет вниз, вращающийся ворот запустит зацепленный тросом самолет в воздух.

Куликовский прикинул, что его знаний хватит для того, чтобы в первом приближении рассчитать такую конструкцию.

Но сначала нужно побеседовать с Гельмутом, без его помощи ничего не выйдет, тут и думать нечего.

Гельмут Кюбе, с которым Куликовский познакомился сразу по прибытии в Дурбан, был ненамного старше его, но уже командовал немецким грузовым пароходом «Драбант». Он привез в Африку якобы провизию и медикаменты, но в это мало кто верил. Нет, немного тушенки и лекарств среди груза, конечно, имелось. Но основную его массу составляли ящики, подозрительно похожие на снарядные.

Разгрузившись, пароход никуда не ушел, а продолжал стоять, ожидая неизвестно чего. Команда скучала, а Гельмут сказал, что они ждут какой-то выгодный груз, однако в подробности не вдавался. Куликовский вообще считал, что немцы такие же торговцы, как он – доброволец, потративший свой случайный выигрыш в карты на благое дело. Но его это устраивало.

– Порт-Шепстон, говоришь? – хмыкнул Гельмут. – Он, конечно, близко, да только туда английские корабли заходят хорошо если раза три в год, а на складах нет ничего, кроме паршивого угля. Есть у меня мысль насчет цели получше, но тут надо сначала поговорить со старпомом. Так что приходи вечером, часов в девять, тогда решим конкретно.

Куликовский кивнул. Да, капитаном был Гельмут, но он всегда советовался с герром Ульрихом Вайсом. И вечером старший помощник, выслушав Куликовского, немного помолчал и резюмировал:

– То, что Порт-Шепстон – дыра, ущерб от налета на которую будет даже меньше стоимости истраченной на него бомбы, сомнений не вызывает. Единственное достоинство – она рядом, всего-то шестьдесят миль, но ни одного недостатка это не искупает. Кейптаун со всех точек зрения выглядит гораздо привлекательней. Как вам такая цель, Николай?

– Так ведь это очень далеко, – немного растерялся Куликовский.

– Для аэроплана – конечно, а для корабля неполные восемьсот миль – это немного. Трое суток пути, да и то потому, что идти придется по дуге, дабы не встретиться по дороге с англичанами.

– Простите, но я вынужден спросить, господин Вайс. Неужели вы готовы гнать корабль в такую даль только для того, чтобы помочь не очень знакомому русскому?

– Во-первых, вы не какой-то там случайный знакомый, а знаменитый Капитан Сорви-голова, мы ведь читаем газеты. Во-вторых, мы с вами союзники. В-третьих, Германия в этой войне столь же, скажем так, нейтральна, сколь и Россия. То есть ее нейтралитет довольно относительный. И, наконец, у нас самих там есть кое-какие дела, которые мы хотели провернуть несколько позже, но не против и немного поспешить. Сколько времени вам понадобится, чтобы разобрать аэроплан и соорудить на корабле катапульту? Команда окажет всю необходимую помощь.

– Разобрать недолго, а на катапульту может уйти дня три. Но зачем разбирать самолет – неужели он целым на палубе не поместится?

– Затем, чтобы при случайной встрече в море никто не понял, что мы везем. Да и на сильном ветру разобранный и укрытый брезентом аэроплан в случае ухудшения погоды пострадает меньше.

На изготовление деталей для катапульты ушло два дня, а собирать ее решили уже в море, потому как никто не мог дать гарантии, что в Дурбане нет английских шпионов. Гельмут вообще был уверен, что они тут точно есть, из-за чего погрузка самолета со снятыми двигателями и крыльями производилась ночью. И, наконец, одним прекрасным ранним утром «Драбант» покинул Дурбан, а через трое суток лег в дрейф милях в сорока юго-западнее Кейптауна. Куликовский с помощниками закончили сборку «эмки» и установили ее на желоб, по которому она будет разгоняться. Катапульту даже успели испытать, забросив в океан четыре связанных между собой мешка с песком на сколоченных наспех деревянных полозьях. Улетело довольно далеко, и появилась обоснованная надежда, что самолету энергии катапульты для взлета хватит с запасом. Правда, полозья от рывка развалились, но самолетное шасси было куда крепче, так что, наверное, выдержит.