Читать книгу - "В Пасти Льва - Майкл Фрэнсис Флинн"

Равн ничего не ответила. В поединке двух Теней пытаться обустраивать снайперскую позицию равносильно самоубийству. Противник, скорее всего, вычислит гнездо прежде, чем окажется на линии огня.

Чуть ранее Манлий растянул «хрустяшки» на одном из пересечений. И эта затея окупилась, когда Эпри пробежал по ним. Пассивное оружие запрещено правилами, и потому «хрустяшки» всего лишь издали характерный звук, выдавший Гандзиньшау. Едва услышав сигнал, Метатакс послал туда ручную гранату, но Эпри при первом же треске под ногой метнулся наугад и, запрыгнув на машину, прижался к ее поверхности.

Равн опять вычла у каждого по баллу. У Эпри — за то, что он был настолько неосторожен, что ухитрился угодить в очевиднейшую ловушку. А у Манлия — за то, что разместил ее на пересечении. Установи он «хрустяшки» посреди прохода, у Гандзиньшау было бы меньше вариантов действия и больше шансов попасться. Впрочем, стоило помнить, что если падарм объявлен до последней капли крови, то можно победить по очкам и все-таки погибнуть.

Осколок угодил Эпри в икру, когда он подтягивался на машину. Публика взревела:

— Кровь!

Травма была незначительной, Гандзиньшау выдернул осколок, и шэньмэт тут же стянул края раны. А Равн продолжила вычитать очки, поскольку, услышав рев толпы, Манлий начал красоваться и потерял инициативу.

Эпри попытался повторить трюк с И-шариком, но Манлий сбил тот прямо на лету, чем вызвал уважительный шепот даже со стороны приверженцев Гандзиньшау. Затем Метатакс включил собственные И-шарики и послал их один за другим катиться по проходам, предпочтя увидеть пространство арены таким, каким оно предстает пешеходу. Так их труднее уничтожить, но и панорамного изображения нельзя получить. Проследив за движением шаров, Эпри вычислил то пересечение, с которого они были запущены, но, когда добрался до места, Манлия там уже не было.

Так все некоторое время и происходило — неспешно, будто игра в шахматы. Иногда соперникам удавалось заметить друг друга, и тогда в ход шли пистолеты, ножи и прочие инструменты. Но куда чаще огонь велся просто по тем координатам, где теоретически мог притаиться враг. Однажды донесшийся с галерки крик известил всех, что кто-то из зрителей не успел вовремя уйти с линии огня. Услышав это, Манлий осклабился, и сначала Равн не поняла его, кажущейся неуместной, радости.

Но затем она сообразила, на что обратил внимание Метатакс. Перемещения зрителей были хорошо заметны благодаря подсветке, что позволяло ему вычислить направление, в котором находится враг! Те, кто оказывался непосредственно на линии огня, спешили отодвинуться в сторону, оставляя между собой темное пространство. Чтобы найти Эпри, достаточно провести прямую линию между ареной и этим своеобразным прицелом на зрительских рядах.

Манлий со скоростью и проворством кошки помчался к противнику, надеясь успеть, пока тот не заметил такое же слепое пятно за спиной Метатакса и не понял всей важности этого явления. Оказавшись возле старой развороченной машины, Манлий запрыгнул на нее так, словно ничего и не весил, и сдернул с пояса метательную звездочку. Толпа затаила дыхание, и Эпри, сидевший прямо под своим соперником, услышав это, хотя и не мог знать подлинного значения происходящего, извлек из кобуры парализатор и заглянул за угол машины.

Но эмоции и личные обиды взяли в этот миг верх. Манлий всего на мгновение замешкался, предвкушая неизбежную победу, но именно это промедление и не дало ему насладиться столь желанным блюдом.

— Эпри! На семь часов! — раздался чей-то крик.

Манлий отпрыгнул… Гандзиньшау откатился в сторону, навскидку стреляя из шокера. Заряд промчался над композитным покрытием пола, потрескивая в темноте. По поверхности машины, на которой долю секунды назад стоял Манлий, рассыпались искры.

— Кто кричал? — потребовал Даушу. — Это нарушение!

Манлий набросился на противника, не желая упускать преимущества, которым обладал в ближнем бою, но Эпри вырвался из захвата и исполнил двойной кувырок. Гандзиньшау вскинул парализатор, но Метатакс выбил у него оружие. Тогда Эпри торопливо попятился, протягивая руку к поясу. Манлий с разворота ударил соперника ногой в висок.

Оглушенный лоялист рухнул, Манлий выдернул из ближайшего станка ржавый стальной прут и с силой обрушил вниз, намереваясь пригвоздить врага к полу.

Но Эпри там уже не было.

Стальной прут лязгнул, ударив в бетонное покрытие, и Манлий, отпустив его, развернулся, принимая защитную стойку. Соперника нигде не было видно. Зрители на насестах начали перешептываться.

Равн оглядела арену, но Эпри просто… исчез.

— Я смотрела прямо на него, — сказала Тень справа от нее. — И вдруг он испарился.

Благодаря очкам Равн разглядела тайчи Екадрины на повязке говорившей.

Мысленно вернувшись назад, Олафсдоттр припомнила, что в то самое мгновение, когда Манлий готовился пронзить Эпри, мир вокруг словно замер… будто кто-то рассек само время и украл из него секунду. И Равн, кажется, даже успела заметить некое движение, словно взмах плаща во тьме. А затем Эпри исчез.

По старой фабрике прокатился гул смущенных голосов. Ди Карнатика провозгласил изгнание Эпри, Даушу объявил Манлия победителем. Курьер Екадрины, сидевшая рядом с Равн, начала поглаживать рукоять шокера. Олафсдоттр осторожно переместилась подальше, под самую крышу. Что-то было не так. Случилось — она чувствовала это — нечто очень скверное. Каким бы пронырой он ни был, как бы ни славился тем, что предпочитал улаживать конфликты хитростью и убийствами с безопасного расстояния, Эпри отнюдь не был трусом и не сбежал бы с поля боя.

На той же балке, где затаилась Равн, сидела, тяжело дыша от возбуждения, еще одна Тень, во все глаза следившая за шумихой на арене, где Даушу и Манлий спорили с Екадриной и верховной Тенью. Даушу призывал последнего придерживаться заключенного уговора.

Отвлекающий маневр.

Олафсдоттр вдруг со всей отчетливостью поняла, что спор внизу предназначен лишь для отвода глаз. Она посмотрела по сторонам: вверх, вниз, направо и налево…

Сидевший рядом Тень тяжело дышал вовсе не от возбуждения, а от усталости. Это был Эпри. Избежав — неведомо как! — последнего удара Манлия, он укрылся от всех прочих единственным возможным в этой ситуации способом: ярко обозначив себя. Он включил проблесковые огоньки своего костюма и слился с толпой, доверившись темноте и положившись на то, что мало кто станет искать его здесь.

Стоявший внизу Ошуа Ди Карнатика принялся оглядывать галерку. По всей видимости, он пересчитывал зрителей.

Эпри был отличным снайпером. С этой дистанции он мог всего тремя выстрелами прикончить Манлия, Даушу и Ошуа, полностью обезглавив восстание.

После длящейся вот уже двадцать лет войны Теней в Пасти Льва мог наступить мир.

Эпри перехватил парализатор обеими руками и изготовился к стрельбе из коленной позиции. Рука Равн опустилась на пояс и вскинулась, сжимая стилет. Брошенный одним поворотом кисти, клинок впился в правую руку Эпри, когда тот выстрелил в первый раз.