Читать книгу - "Дневники голодной акулы - Стивен Холл"

Я сидел на краю своей кровати в отеле «Ивы», высвобождая новый диктофон из его картонных, пенопластовых и полистирольных одежек. Был ранний вечер, бледный солнечный свет слегка окрашивался оранжевым, день склонялся к длинным теням, покидая обширные освещенные участки.

Моя мокрая и измазанная грязью одежда грудой лежала возле шкафа. Я напялил на себя шорты и старую тужурку с капюшоном. Армейская куртка девушки висела на спинке стула, ее ботинки притулились снизу, а ноутбук Никто был водружен на сиденье. Душ, запущенный в ванной, издавал сильно сдобренное барабанной дробью шипение, ритм которого очень часто прерывался тишиной и всплесками, свидетельствовавшими о перемещениях девушки под потоком воды.

Отложив коробку в сторону, я вертел диктофон в руках.

До сих пор мое существование было обособленным и тщательно контролируемым, все в нем подробно расписывалось наперед, все подчинялось стараниям сохранить безопасность, попыткам реконструировать события и людей, которых давно не стало, — четыре месяца жизни среди пыльных фактов, старых историй и безмолвной археологии. Но сегодня все изменилось. Окружающее преобразовалось в нечто горячее и текучее, живое и перекраиваемое как реальными событиями, происходящими сейчас, так и руками вероятности, протянутыми в будущее. Сдвиг перспективы был для меня огромен, он означал изменение самой природы времени: оно стало стремительным натиском событий, которые нельзя было замедлить, или пересмотреть, или проиграть повторно, или обдумать как следует позже, — потому что теперь я сам был частью картины, сам был в нее вовлечен.

Этого ли я хотел? И вообще — достаточно ли было во мне силы, чтобы выступать в мире вот так, под прожекторами реального времени?

Вскрыв упаковку с батарейками, я вставил две из них в гнезда с тыльной части диктофона, вдавливая каждую на место наперекор сопротивлению пружин.

Если бы я этого не хотел, то мог бы оставаться дома с поваренными книгами знаменитых кулинаров и телепрограммами, продолжать жить тихой и неприметной жизнью, прячась от теней, движущихся под волнами. Вероятно, людовициан в конце концов нашел бы меня, но остаться какое-то время в безопасности я все-таки мог. Дом, обучение, расшифровка фрагментов — таков был мир, который я знал, целостность, которую я понимал. Я мог бы обойтись лишь этим. Но теперь обстоятельства стали иными. Я сам сделал их иными.

Запуская руку в кожаную сумку мистера Никто, я нашаривал зазубренные куски пластмассы, выуживая один за другим куски раскуроченного диктофона. Нашел наконец основную часть растоптанного корпуса и осторожно извлек из разбитого гнезда крошечную кассету. На одной из ее сторон красовалась белая разветвляющаяся трещина, но никаких других повреждений я не обнаружил. Вставил ее в новый диктофон, нажал на «Воспроизведение», и динамик зашипел знакомой жестяной записью. Я улыбнулся.

* * *

— Эй!

Девушка конденсировалась из пара-туманно-облачное видение обратилось в нечто четкое и достоверное. Я протер глаза.

— Прошу прощения, — сказал я. — Задремал.

Она стояла в дверях ванной, одетая в одну из моих футболок и мешковато висевшие на ней брюки с ремнем, завязанным каким-то немыслимым узлом. Ее коротко постриженные черные волосы, насухо вытертые полотенцем, были теперь распушены, спутаны и взъерошены.

— Ничего не говори, — сказала она. — Есть у тебя щетка?