Читать книгу - "Вернуться из ада! С победой и пленными - Александр Марков"

Примерно в семи километрах от замка лежала поляна, на которую мог сесть аэроплан. Она была с небольшим уклоном, но достаточно ровной, особенно по сравнению с окружающими ее горами и лесами.

Чужак в этих местах мог вызвать подозрение. Но если обходить стороной немногочисленные поселения, то можно бродить здесь неделями, не повстречав ни одной живой души, за исключением белок, зайцев и птиц. Поголовье кабанов заметно уменьшили охотники, а волков и более крупных млекопитающих истребили здесь еще в прошлые века, так что в этих лесах не страшно спать на земле, не беспокоясь о том, что ночью на тебя нападет какой-нибудь зверь. Те сами боялись людей и даже голодные не искали с ними встречи.

Хорошая подготовка давала о себе знать. Штурмовики, несмотря на то что каждый из них нес довольно внушительный груз, шли с пружинящей легкостью, как будто забыли усталость на стоянке. Они двигались гуськом, друг за другом, стараясь наступать на следы впереди идущего, но они были разного роста и, конечно, точно попасть в отпечаток ноги, удавалось не всегда. Не позднее чем через два часа они доберутся до поляны. За это время аэроплан преодолеет километров четыреста. Он может обогнать штурмовиков.

Создавалось впечатление, что в Германии даже безлюдный лес все равно ухожен, словно порядок и опрятность заложены здесь не только в людях, но и во всем, что их окружает. Трава казалась ровной, будто ее некоторое время назад подстригали, на земле почти не было веток, а о таких вещах, как бурелом или сросшиеся в непроходимые заросли косматые кусты, говорить и вовсе не приходилось.

Штурмовики получали даже какое-то удовольствие от всего происходящего, стараясь забыть, что в любую минуту позади себя они могли заслышать лай собак, рвущихся с поводков, чтобы побыстрее добраться до добычи.

Несколько раз Мазуров посыпал землю перцем. Если собаки набредут на след, то их ожидает неприятный сюрприз, который может надолго отбить у них нюх. Бедные. Вначале они долго будут чихать, на глазах выступят слезы, они будут тереть лапами нос, стараясь извлечь из него въевшиеся песчинки перца, но ничего у них не получится. Опытный следопыт смог бы проследить путь штурмовиков и без помощи собак, но для этого нужно хотя бы набрести на него.

Настроение штурмовиков улучшилось, но замаячившая надежда могла оказать им плохую услугу, ведь обычно именно в подобных ситуациях, когда кажется, что все уже позади, совершаются нелепые ошибки, которые сводят на нет все предыдущие успехи.

Огромные сосны толстыми стволами, распилив которые насчитаешь не один десяток годовых кругов, обступали Ремизова, протягивая к нему кривые, точно изуродованные артритом ветви, усыпанные мягкими, приятными на ощупь иголками. Толстая сухая кора напоминала запекшуюся на ране кровь.

Ветви цеплялись за одежду штурмовика, за его гимнастерку, а кусты – за брюки, но он старался от них увернуться, и они редко доставали его. Большинство солнечных лучей запутывались где-то в кронах деревьев, поэтому до земли добиралась лишь малая их часть, и ее не хватало, чтобы осветить полог леса. Трава сглаживала неровности поверхности и прятала насекомых, которые ее населяли, но Ремизов шел так тихо, что слышал жужжание пчел, стрекот сверчка и пение птиц, почти заглушавшее все остальные звуки.

Несмотря на то что лицо его перепачкалось маскировочной краской, а в руках Андрей сжимал автомат, птицы нисколько не боялись его и, завидев, не пытались улететь или спрятаться в листве. В этом лесу он был единственным представителем человечества. Следом за ним на расстоянии не более полукилометра двигался основной отряд, но до него могло быть и десять километров, и даже десять световых лет. Он не слышал его. Его словно и не существовало.

Стволом автомата Ремизов осторожно раздвигал заросли и старался побыстрее проскочить их, пока они не сомкнулись и не поймали его. Ветви хлестали только воздух позади него, едва-едва не касаясь спины. Иногда Андрей отклонялся от основного маршрута то влево, то вправо, проверяя, не таится ли там опасность, например какой-нибудь местный житель, который забрел сюда, собирая грибы, ягоды или хворост для камина. До ближайших деревень – слишком далеко. Вероятность встретить здесь человека – очень мала. Тем не менее Ремизов проходил как минимум вдвое большее расстояние, чем основной отряд.

Ему очень хотелось остановиться, обнять ствол какого-нибудь дерева, прижаться к нему щекой и отдать коре усталость, которая успела накопиться в нем за последние сутки, взамен взяв спокойствие. Он хотел слушать лес, сделавшись незаметным, затаиться, закрыть глаза, как он делал это десять лет назад в Новой Гвинее. Но там был другой лес: люди уже смогли проникнуть в него, но еще не успели изуродовать. Впрочем, если верить ученым, у них впереди целая вечность. Четыре миллиарда лет. За это время можно так много успеть.

Лес проваливался вниз, стекая с крутого холма, как застывшая лава. Казалось, что землю хлестнул кнутом великан. От этого удара она треснула. Но из раны выступила не кровь, а вода.

По склону бежал маленький тонкий ручеек – хрустальная, пульсирующая ртутью прожилка. Он разъедал землю как язва, и даже если ручек иссякнет, от него останется коричневый шрам, обозначая место, по которому он сочился. Ненадолго. Трава быстро залечит эту рану.