Читать книгу - "Ратибор. Возмездие - Александр Фомичев"

class="p1">На Дворцовой площади приготовления к казни близились к своему завершению: на внушительном продолговатом кирпичном постаменте, высотой в метр с небольшим, шириной за три и длиной не менее десяти, довольно кучно, в два ряда стояли на подпорках шестнадцать массивных деревянных столбов. К каждому из них был крепко-накрепко привязан человек. Всего «провинившихся» оказалось поровну: восемь мужчин и восемь женщин. Все они были добро обложены хворостом аж по грудь.

Половину бедолаг приговорили «справедливым» судом Лютеги к сожжению за «дело», т.е. за нежелание признавать своим божеством Ахримана. Вторую же часть несчастных надёргали методом тыка с ближайших улочек буквально за полчаса до казни. И в отличие от первых восьми упрямцев, готовых умереть за свои убеждения и веру, но не предать славянских богов, вторая половинка обречённых на погибель пребывала в явном шоке от происходящего. Обвинения в их адрес ещё произнесены не были, и оттого в угрюмо обступившей страшный пьедестал толпе то и дело раздавался недовольный шепоток: люди мрачно щерились на опоясавших неровным квадратом постамент шалмахов в количестве трёх сотен рыл, что, положив длани на рукояти пока ещё не вытащенных из ножен ятаганов, уверенно стояли между скопищем народу и привязанными к столбам горемыками. Видно было: аскерам не впервой сдерживать разгневанную происходящим публику, вооружённую в большинстве своём, помимо крепких словечек, лишь палками да камнями. По крайней мере, так было ранее, до сегодняшнего дня.

Впрочем, бравая уверенность осов в своих силах оказалась напускной. В воздухе витало заметное напряжение, осязаемое в той или иной степени каждым из присутствующих на Дворцовой площади. Ожидание очередной казни знатно раздражало честной люд, с дикой злобой буравящий ослямов яростными взглядами. Шалмахи, опытные завоеватели, старались внешне не показывать своего беспокойства, но то, что они находились в окружении толпы тысячи в полторы горячих голов, дико их ненавидящих, явно сильно нервировало заморских захватчиков; капли пота, бежавшие по вискам у многих аскеров, без сомнения, появились у теплолюбивых осов отнюдь не от стоявшего на Руси зноя.

Но вот на кирпичное возвышение по имеющимся у его основания ступенькам неторопливо взошёл статный высокий русич лет тридцати на вид, с каштановой гривой волос и такого же цвета короткой бородкой. На поясе у него болтались два одноручных топора и нож. В толпе раздался неодобрительный, презрительный гул: бойца, мягко говоря, явно недолюбливали. Воин же, насмешливо обозрев собравшуюся кучу народу, не без издёвки проорал в тут же наступившей тишине:

— Как я рад, что снова лицезрею сонмище медвежье пред собой, вы себе не представляете, мои дорогие косолапки! Моя волчья кровь каждый раз радостно бурлит в предвкушении, что снова над Мирградом разнесётся запах горелой плоти, а следом за ним раздадутся и громогласные поросячьи визги!.. Хотя чаво я такое гутарю, мы же жарим топтыжек, а не хряков!.. Однако… ежели медведь скулит, аки свинья, то кто же он на самом деле⁈ Может, всё-таки у него имеется пятачок, ась?..

Горибор (а это был не кто иной, как тот самый волчара, что в своё время под руководством колдуна Мельванеса осел с ватагой серых отступников из Варграда в Проклятой долине) снова злорадно осмотрел обступивших место казни горожан, из толпы которых раздались гневные проклятья. Измываться над подданными столь ненавистного ему Мирградского княжества один из ближайших подручных Лютеги несомненно любил.

— Ты, это, не переборщи давай, — с волнительной дрожью в голосе хмуро обронил Горибору на ухо с секунду назад подошедший к волку Кюбарт, обеспокоенно вслушивающийся в стоящий на площади глухой ропот. — Сегодня людей куда больше обычного притопало. И они явно на взводе!..

— Топтыги практически безоружны, а у нас имеются три сотни твоих гвардейцев, увешанных вифирийской сталью до зубов, — небрежно хмыкнул Горибор главе аскеров. — По правде сказать, я очень надеюсь, что медвежата выкинут некую глупость… Например, попрут на спасение своих! Тогда у нас будет официальный повод порубать ещё несколько десятков шатунишек на мелкие куски.

— Так-то оно так, — с сомнением пробурчал в ответ Кюбарт, — но лишне нагнетать всё равно не нужно! Я знаю, о чём говорю: моя держава много покорила народностей. Ежели так постоянно издеваться над вассалами, как ента делаешь ты, то бунты неизбежны; свой предел есть у каждого. Просто у кого-то он наступает раньше, у кого-то — позже. Вот и все различия…

— У меня приказ княгини с сегодняшнего дня удвоить количество казней, да сделать ента так, чтоб тень пала на кое-кого, посему, ежели чего, свои претензии можешь высказать Лютеге лично. А покамест, будь добр, не мешай, речь сейчас толкать буду. Никогда краснобаем не был, но уж тут расстараюсь!..

С этими словами Горибор развернулся, в который раз оглядел снова притихшее сборище людей и принялся, порой срываясь на крик, громогласно вещать на всю Дворцовую площадь:

— Итак, как вы все знаете, сейчас состоится казнь! Первые восемь преступников, это бунтовщики, кои мало того что не пожелали склониться пред великим Ахриманом, так ещё и поносили его самыми непотребными словесами почём зря! За это их ждёт справедливая кара: сожжение на костре во славу подземного властителя!

Горибор прищурился, передохнул секунду-другую, набрал в рот побольше воздуху и взялся тарахтеть с удвоенной энергией:

— Ну а вторую кучку заговорщиков поставили к столбам за то, что поминали добрым словом бывшего князя Мирграда Святослава, а также Ратибора, его лучшего витязя! Только зря вы на них молитесь; первый давно сдох, а второй — жалкий трусишка! Как гутарят, хоть и воротился на Русь, но засел в безопасности в Орёлграде и не кажет клюва наружу, из теремка тамошнего государишки! Так что ежели вы рассчитываете, олухи, что Ратибор придёт да спасёт Мирград, так ента зря! Хотел бы — давненько уже тутова объявился! Но вы все можете дружным хором поблагодарить рыжего гиганта за то, что с его именем на устах в жутких мучениях гибнут ваши жёны, мужья, братья аль сёстры! Ведь вина Ратибора очевидна: в то время, как его народ истребляют, он сам