Читать книгу - "Боксер-7: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров"

чем владеют они! — вдохновенно продолжал я. — А потом, когда вернемся обратно в Советский Союз, будем передавать это и остальным нашим ребятам. Они начнут заниматься дальше уже с учетом того, что мы переняли у кубинцев, и постепенно будут добиваться принципиально новых результатов!

— Ты еще скажи, что ты нам поднимешь уровень советского бокса, — скептически хмыкнул Степан Тимофеевич.

— А почему нет-то? — разошелся я. — Ведь именно так это и делается. Ну посудите сами: мы вернемся оттуда, обогащенные их опытом, а кубинцы — признанные мастера в мире бокса! И тут же начнем внедрять все здесь!

— То есть выступите как рационализаторы, — вставил Степан Тимофеевич. — Обработаете чужой опыт и будете внедрять его среди своих коллективов.

— Вот именно! — подхватил я. — И потом, речь ведь идет не только о физических навыках…

— А о чем же еще? — поинтересовался функционер.

— Я думаю, — размеренно произнес я, — нет, точнее, я даже уверен, что мы сможем подсмотреть у кубинцев разные технические хитрости, которые они используют. Какие-то тренажеры, снаряды, приспособления… Такие хитрости есть у любых спортсменов, только, как правило, этими секретами делятся гораздо менее охотно, чем боевыми приемами. Ну и, конечно, просто так, на выступлениях или на обычных тренировках таких вещей не подсмотришь. И в разговорах за чаем вряд ли выспросишь. А вот на совместных сборах что-то вполне можно подсмотреть.

— Да ты прямо как шпион на задании получаешься! — рассмеялся Степан Тимофеевич.

— Ну, в чем-то, может, и да, — согласился я. — Так вот, мы подсмотрим, как работают кубинцы. Вблизи, можно сказать, изнутри все увидим. А потом мы внедрим эти хитрости в тренировочный процесс наших, советских бойцов. Вы представляете, каких успехов мы сможем в результате добиться? Да наша школа бокса станет лучшей в мире! Может, потом сами кубинцы будут считать за удачу с нами соперничать! Ну и уж в любом случае на следующем чемпионате наши результаты заметно улучшатся, это точно!

Степан Тимофеевич молчал. Было видно, что он глубоко задумался. Тогда я решил «добить» его самым весомым для чиновника аргументом:

— А это уже, как ни крути, авторитет нашего государства! — выпалил я. — Ведь советская школа бокса и должна быть самой передовой — а значит, впитавшей в себя все самые сильные черты других школ и усовершенствовавшей их! Чтобы весь мир восхищался, как мы сумели не только перенять их достижения, но и улучшить. А как же мы сможем это сделать, если не будем работать, как говорится, в полях?

Чиновник снова внимательно посмотрел на меня, как будто проверяя — не шучу ли я, не разыгрываю ли перед ним какой-нибудь спектакль?

— Значит, ты говоришь, что вы хотите перенять все их хитрости и потом внедрить их у нас? — переспросил он. Было такое впечатление, будто в нем сейчас боролись два чиновника: один хотел во что бы то ни стало запретить нашу поездку, а другой — использовать ее для поднятия престижа советского бокса и записать это в свой личный актив.

— Ну конечно! — с готовностью подтвердил я. — Для этого мы туда и поедем… ну, в смысле, поедем, если вы разрешите, конечно.

Степан Тимофеевич слегка усмехнулся, помолчал еще немного, что-то подсчитал столбиком на бумаге, и наконец произнес:

— А ты с остальными парнями из сборной на эту тему уже говорил?

— А как же! — горячо откликнулся я. — Некоторые из них даже пришли со мной — стоят за дверью. Если надо, я их позову, они вам подтвердят все, что я сказал.

— Да не надо, — махнул рукой Степан Тимофеевич. — И так, в принципе, все ясно.

Он снова уставился куда-то в окно. Черт бы побрал эту привычку некоторых людей тянуть время!

— Ладно, Миша, — проговорил Степан Тимофеевич, как будто очнувшись. — Считай, что ты меня уговорил. Дам я вашей поездке зеленый свет. Передай вашему тренеру, что все необходимые документы будут полностью готовы в течение двух-трех недель. Только имей в виду, — чиновник многозначительно поднял указательный палец вверх, — хитрости хитростями, а от вас будет зависеть лицо нашей страны! Поэтому ты уж меня не подведи. Чтобы никаких там… ну, в общем, ты меня понял!

— Конечно, понял! — радостно подтвердил я. — Спасибо вам огромное!

Выйдя из кабинета, я облегченно оперся спиной на стену. Пацаны нетерпеливо облепили меня.

— Ну что, что он тебе ответил? — спросил Лева.

— Нам не надо заходить? — как обычно, невпопад спросил Сеня.

— Нет, — улыбнулся я. — Нам одобрили поездку! Сказал, что документы будут готовы через две-три недели!

— Вот это да! — воскликнул Сеня, и мы тотчас же зашикали на него — все-таки восторженные крики в министерстве могли вызвать к нам повышенное внимание. Поэтому мы решили обсудить это событие уже после того, как выйдем на улицу.

— Я ведь, по сути, ничего не придумывал и не приукрашивал, — рассуждал я, рассказав пацанам о своей беседе с функционером. — Все ребята в нашей сборной действительно талантливые. И Тамерлана, и Славика, и… да каждого из нас можно смело отправлять на Кубу не только на сборы, но и на какие-нибудь соревнования!

Сказав это, я вспомнил, как тренируется и выступает Шпала. Он был, в общем-то, небольшим исключением из общего правила… хотя, приложив должные усилия, он тоже мог показать замечательный результат. Так что я оказался прав — все наши ребята были достойны этой поездки.

Свое слово Степан Тимофеевич сдержал — уже через две с половиной недели Григорий Семенович обрадовал нас известием о звонке из министерства. Довольный, как слон, он собрал нас в зале, чтобы объявить нам приятную новость.

— Все бумаги уже готовы, — сообщил он, улыбаясь до ушей так, как будто сбылась самая заветная мечта всей его жизни. — Мы все едем на месяц на Кубу!

Восторженные крики, потрясшие наш зал, были не слабее, чем после известия о чемпионате Европы. Разве что перелет был уже не таким впечатляющим — острота ощущений начала потихоньку притупляться.

— Ну вот, Сеня, — объяснил я приятелю, который на этот раз умудрился проспать большую часть полета, — ты уже начинаешь привыкать к самолетам. А скоро вся наша жизнь будет состоять из переездов и перелетов, и для тебя это будет таким же обыденным, как поездка в трамвае.