Читать книгу - "Адвентюра наемника - Евгений Васильевич Шалашов"

Брауни одет свой обычный наряд — короткие кожаные штаны, в которые заправлена белоснежная рубашка, а поверх накинут замшевый жилет.

Надо было спросить, как домовой оказался за сотни миль от родного жилья, но вместо этого я поинтересовался:

— Дедуль, а тебе не холодно? Зима на дворе, а одет ты не по погоде.

Я уже полез за плащом, чтобы укутать старика, но тот отмахнулся. Но по его хитрой морде заметно, что старику приятно.

— Так ты спрашивать будешь, или мне уйти?

— Да я, это… — в растерянности отозвался я, не зная, чего бы сказать, потом честно признался. — Я с утра кавы захотел, вот про тебя и вспомнил. Лучше тебя никто каву не варит.

— Кавы ему, — фыркнул дед, а потом испарился, словно его и не было. Но не прошло и полминуты, как брауни появился вновь, с неизменным серебряным подносом и чашкой с ароматным напитком.

— Дедуля — ты чудо! — вымолвил я, делая первый глоток. Распробовав, хмыкнул. — В последний раз такое у гномов пил.

— Так это у них и сварено, — хмыкнул дед. — Или ты думал, что я ради тебя стараться стану? Неподалеку — миль тридцать, гномы свой лагерь разбили, у них и взял.

Если называть вещи своими именами, то дед просто-напросто спер каву у гномов. Надеюсь, это у них не последняя чашка. А если и так, то ничего страшного. Пить много кавы вредно. Будем считать, что мы с брауни просто заботимся о чужом здоровье. Но вот откуда домовой притаскивал целый кувшинчик с кавой, боюсь и предположить.

— Так ты меня только ради кавы звал, или как? — спросил доброжил, переходя на привычный сварливый тон.

Если бы я знал, о чем спрашивать, то спросил бы. Пришлось выкручиваться.

— Дедуль, ты же лучше меня знаешь, зачем я тебя зову, — заюлил я, стараясь, чтобы прозвучало как можно правдоподобнее. — Да, как там Кэйтрин?

— Да что ей сделается, дуре твоей? Ей бы, как положено приличной девке — ну, не девке уже, но это неважно, шитьем заняться, рукоделием каким, а она как хозяин, все по делам ездит. А ты, дубина, небось думаешь, сидит перед окошком, да о тебе горюет?

Признаться, я вовсе не думал, что Кэйтрин сидит у окна и горюет. С ее-то характером и шилом в одном месте, девушка дома не усидит. Небось, арендаторов вразумляет, торговцев и ремесленников доводит до белого каления. Пожалуй, через год-другой моя невеста восстановит баронство, а лет через пять ее поместье станет образцово-показательным. Да и свинцом завалит все рынки. Этак, и моих денег больше не понадобится.

— Так вот, не сидит она у окна, — с торжественным видом сообщил дед, словно невесть какую новость, а потом вздохнул. — Мотается девка повсюду, а как домой приедет, в постель падает, и ревмя ревет. Курдула жаловалась, что подушки сушить каждое утро приходится. Любит она тебя, дурака этакого, а ты болтаешься, неизвестно где.

Признаться, я чего-то подобного и ждал. Честно говоря, это и грело самолюбие, и по Кэйтрин успел соскучиться. Вот только, признаваться в этом не хотел даже себе. Хуже некуда, если в походе начинаешь думать о тех, кто остался дома. Эх, как хорошо было, пока был один! А брауни обличающим тоном сказал:

— И ладно бы, ты только болтался, так еще и с девками путаешься.

— С какими девками? — удивленно вскинулся я, а потом уже слегка смущенно спросил: — А ты-то откуда все знаешь?

— Так ихний жигарранг рассказал, — усмехнулся брауни. — Думаешь, у цыган домовых нет? А ихние жигарранты про чужих все расскажут. Ты смотри, — погрозил мне старичок маленьким кулачком, — Кэйтрин прознает, она твое хозяйство в узел завяжет.

— Ну ты же ей не расскажешь? — с испугом спросил я. Испугаешься тут. Дед как возьмет, да и расскажет Кэйт. А она «хозяйство» не в узел завяжет, а вообще отрежет. А мне оно еще пригодится.

— Эх, надо бы рассказать, чтобы тебе, жеребцу стоялому, впредь неповадно было, — покачал головой брауни. — Да я и сам когда-то молодым был, все понимаю.

Вот те раз. Домовой был молодым? Но с другой стороны, не мог же брауни родиться старичком. Да, жеребец стоялый, это кто?

— Скажи дедушка, — поинтересовался я, решив перевести разговор на более важную тему. — Кто же нас так не любит? Кто грозу наслал, кто тварь эту выпустил?

— Про грозу ничего не могу сказать, — сокрушенно сказал старик. — Не моего это ума дело, не разберу. У тебя маг есть, он хоть и дурак изрядный, но свое дело знает. А ундина, что из болота пришла, я так скажу — тварь эта древняя, но не древнее меня. Не опасайся, таких в этом болоте больше не встретишь. А вот других бойся. Болото большое, нечисти хватит.

— Спасибо дедуля, — усмехнулся я. — Умеешь же ты утешить.

— Так тебя в поход-то никто не гнал, сам согласился, — насупился домовой. — Мог бы и дома сидеть, с девкой своей. И ей хорошо, и мне спокойнее. И Шуршик волнуется — где, мол, хозяина носит? А из-за нечисти ты не переживай. Морок на тебя не навести, пеленой не прикрыть. Справишься. Но ты по большой дури с мечом-то на все подряд не лезь. Зачем рубить, если иные способы есть. Помнишь, какую штуку с собой взял?

— А что взял? — удивился я.

— Мозгами раскинешь, и вспомнишь, — усмехнулся доброжил. — Бестолочь ты, хоть и граф. Я и так тебе много чего рассказал, да мне уже и возвращаться пора. Да, если в следующий раз меня соберешься позвать, подумай, чего тебе надо. Думаешь, легко мне за сотни-то миль шагать? И чашку отдай.

Брауни цапнул чашку и пропал, словно его и не было.

И что я такое с собой брал, чтобы могло пригодится в борьбе с болотной нечистью? Кажется, все при мне. А может…?

Не поленившись, я открыл холст, укрывавший наш воз. Так и есть. Рядом с мешками, что вез хозяйственный Генрик и серебром, лежал сложенный арбалет и футляр с болтами. Как это я забыл? Слуга оружием не воспользовался ни разу, боялся, скорее всего. Сняв крышку с футляра, проверил. Ага. Двенадцать болтов, а на пяти наконечниках имелись слабенькие вкрапления серебра — для нечисти хватит, оставшихся еще со времен экспедиции в Черный лес. Интересно, а можно было из арбалета уложить древнюю бестию? Уложить да, можно, даже и без серебряной стрелы, но при ее ловкости не попал бы.

Пока я распивал каву и разговаривал с домовым, мой слуга успел растопить