Читать книгу - "Бросок «Каракурта» - Георгий Савицкий"

– Есть, командир.

Пара хищных вытянутых силуэтов с как бы обрубленными крыльями с ревом прошли на бреющем полете над кораблем. По ним сразу же ударили крупнокалиберные «ДШК» по бортам корабля, но дистанция была явно больше.

– Предлагаю разворот влево на курс 280 градусов, – сообщил штурман Гравицкий.

– Рулевой, разворот на курс 280, поставить дымовую завесу.

На корме корабля распушился серо-белый хвост, а в носовой части возле 76-миллиметровой пушки выстрелили пиропатронами многоствольные постановщики помех «ПК-10». В это же самое время моряки, подгоняя самих себя крепкими солеными словечками, загружали в отсеки боекомплекта огневого модуля блестящие латунью ленты 30-миллиметровых снарядов. Всего – 1000 штук на каждую пушечную установку о шести стволах. Вся эта акробатика проделывалась на приличном ходу малого ракетного корабля, матросы работали, пристегнутые страховочными тросами за широкие монтажные пояса. Удержаться на палубе было почти невозможно, да и запрещено… Но инструкции были написаны отнюдь не для ситуаций, когда над головой ревели моторами вражеские истребители!..

Наконец, старшина по корабельной трансляции доложил, что боекомплект снарядов загружен.

– Покинуть палубу! Всем спуститься во внутренние помещения корабля и задраить люки.

– Есть – спуститься во внутренние помещения и задраить люки.

– Кормовая установка – огонь по готовности!

– Есть – огонь по готовности. – Юра крутнулся в кресле и положил руки на джойстики управления огневым модулем «Панциря-М».

Слитный рев двух шестиствольных пушек и сверкающие плети трассеров встретили очередную атаку пары немецких истребителей-«охотников». Пилоты «Мессершмиттов» решили не искушать судьбу и отвалили в сторону.

* * *

Иван Зимин, который по должности как командир электромеханической боевой части отвечал еще и за живучесть и непотопляемость корабля, продолжил доклад. Кроме нескольких случайных пробоин в надводной части корпуса и в надстройке повреждений не было. Единственной серьезной неприятностью стал серьезно поврежденный близкими взрывами глубинных бомб со «шнелльботов» левый дизель. Его починить можно было только в базе. Тем не менее задумка Виктора Чайки удалась полностью: и новый боекомплект отстреляли по реальным целям, и гитлеровцев изрядно «пощипали».

Виктор Чайка поспешил в лазарет. Снова все та же картина, которая поразила его в первое посещение медпункта, предстала перед глазами. Скрытое под маской лицо военврача, блестящие хирургические инструменты, окровавленные марлевые тампоны, острый запах лекарств.

Старпом в белом халате следил за быстрыми и точными манипуляциями молодого врача. Тот как раз обрабатывал ожог одного из механиков-мотористов.

Увидев в дверях лазарета командира корабля, старпом вскочил с кушетки. То же попытались сделать и раненые матросы.

– Сидите-сидите…

«Док» даже головы не повернул, и это отнюдь не было признаком неуважения к командиру. Здесь было его, военврача, особое царство медицины. Даже «первый после Бога» на корабле не мог покуситься на право человека в белом халате проявлять действенное милосердие по отношению к пострадавшим.

– Как дела, док?

– Ожоги средней тяжести, у пулеметчика – осколок в руку навылет. Ранение пустяковое, но…

– Но это уже второй случай, не правда ли?..

– Точно так, товарищ командир, стрелки у пулеметов рискуют более всех. Я уже не говорю, что если бы не наши бронежилеты, для них все обернулось бы совсем серьезно…

– Согласен, оснастим пулеметы бронещитками.

– Как придем в базу, раненым нужно в стационар.

– Сделаем.

Тихо, чтобы не мешать доктору, командир корабля и старпом вышли из лазарета.

– Знаешь, Артем Рахимович, а ведь я именно здесь, еще во время Таллинского перехода понял всю серьезность нашего положения. То, что мы лупили из всех стволов по немецким пикировщикам, даже тонущие рядом транспорты не производили должного эффекта. Все казалось декорациями из фильма о войне или компьютерной «игрушкой» на ту же тему. А вот красная кровь моих людей на белых бинтах… Вот тогда я окончательно уверился в том, куда мы попали и что нам всем остается делать…