Читать книгу - "Явная угроза - Данияр Сугралинов"

Тобиасу Ассеру, который вроде бы немного отошел после попадания в Бездну и, услышав о «смерти» Алекса, рванул на крышу, Рита доверяла меньше: свежа была память о том, как Утес, прожженный ганкер, вел себя в песочнице. Черт его знает, как он не просто втерся в доверие к Алексу, но и стал его другом. Парень долго работал на превентивов, а потом взял и вернулся в клан?

Что-то здесь не то, и Рита не раз ловила себя на мысли, что хочет поделиться опасениями с Алексом, но каждый раз велела себе молчать, потому что понимала: сделав так, сама же унизит своего парня. Да, Алекс излишне, на ее взгляд, доверчив и даже наивен, но именно это в нем и привлекало – открытое сердце, такая же улыбка и доброта, которую он неуклюже пытался скрыть за показным цинизмом. И если он определился с отношением к Тобиасу, то она примет ту же сторону. К тому же и Тобиас сейчас выглядел мрачнее тучи, ссутулился и искусал нижнюю губу до крови.

Но тогда кто «крот»? Может, Томоши Курокава? Японец для всех оставался темной лошадкой, даже двумя лошадками, учитывая его раздвоение личности. Сейчас он сделал каменное лицо, и казалось, ему нет дела ни до чего… кроме Энико, молча роняющей слезы на плече Стефани. Томоши утешал девушку, что-то шептал ей, но она не обращала на него внимания.

Кто точно был вне подозрений, так это Ханг Ли. Здоровяк хмурился и сжимал кулаки, его взгляд остекленел. Правды он не знал, а потому переживал искренне – как бы ни пытался парень выглядеть мужественным и непоколебимым, глаза его блестели от слез.

Так же Рита не сомневалась в негражданах, собравшихся на крыше. Жители Калийского дна всегда бурно изъявляли чувства – если радовались, то так, что готовы были выставить на стол последнее, а если печалились и горевали, то так, словно миру пришел конец. «Смерть» лидера, пусть юного, еще школьника, но уже не словом, а делом изменившего их жизни, потрясла всех. Возможно, в их скорби были и опасения за себя, и большая доля эгоизма, но нельзя отрицать, что Алекса здесь любили.

Рита не раз слышала, что говорят о ее парне обычные, не приближенные к верхушке работяги. Им нравилось, что Алекс всегда общается с ними уважительно, если может, не отказывается выслушать и помочь. Даже идею Эда и Ханга дарить каждому имениннику тысячу золотых неграждане приписали Алексу. И, что Рите казалось особенно важным, никто не называл ее парня «мистером Шеппардом» – для работяг он всегда оставался «нашим Алексом», «нашим парнем» или «нашим Скифом». Они на самом деле считали его своим.

Особенно это было заметно по Дьюле, который, по слухам, начал свое знакомство с Алексом со ссоры. С той поры строитель, больше всех из неграждан сблизившийся с Алексом, совсем расклеился. Его мучал артрит коленных суставов, стоять Дьюле было тяжело, поэтому он сел на принесенный стул рядом с гробом, закрыл лицо руками, да так и замер. Словно умер. Только вздрагивающие плечи говорили о том, что Дьюла еще жив. Этот мужчина точно не мог предать…

Сбоку кто-то подошел, протиснулся и встал возле Ханга – вернулся Эдвард Родригез. Парень, сделавший все, чтобы в отсутствие лидера клан не рассыпался, нравился Рите. В первые недели в песочнице Рита даже засматривалась на Эда, но тот не обращал на нее внимания, что объяснимо: она тогда была не Иритой, а самой настоящей Перевес, торговкой-перекупщицей под городской стеной. Ну а когда ее брат Недовес продал выкупленный у «дементоров» синий меч много дороже, чем планировал, а те об этом узнали и отреагировали не очень адекватно, Рита окончательно выкинула Эда из головы.

Парень сейчас выглядел слишком спокойным, но это нормально и не слишком подозрительно – пусть думают, что он не хочет демонстрировать эмоции публично, пытаясь оставаться опорой для остальных. Вообще, Родригез был, пожалуй, самым сдержанным из «дементоров» и умел скрывать чувства.

Впрочем, Рита тоже занималась этим всю сознательную жизнь и убеждала себя, что ее чувства не имеют права на жизнь, нужно просто делать то, что правильно, а не то, что хочется, и тогда все будет хорошо.

Ее родителям, гражданам категории J, не разрешалось иметь более одного ребенка в семье, и появление на свет Риты Вуд не более чем случайность. Пара ждала мальчика, но выяснилось, что Саманта Вуд беременна двойней. Поскольку у Саманты был отрицательный резус-фактор крови, медики прерывать беременность запретили, и на свет появились двойняшки: Кристофер и Маргарита Вуд, причем семью обязали платить ощутимый ежегодный налог на второго ребенка.

Уже в родильном отделении выяснилось, что желанный наследник болен, в отличие от пышущей здоровьем Риты. У мальчика диагностировали тетраду Фалло – тяжелый сочетанный порок сердца. Родись такой ребенок в XX веке, жизнь его была бы недолгой и полной мучений, но медицина шагнула далеко вперед, и мальчика прооперировали. Однако, поскольку сердце с возрастом увеличивается, а имплант нет, замену клапанов осуществляли в несколько этапов по мере роста ребенка.

С самого начала никто в этом мире не ждал Риту, ничего не изменилось и впоследствии. Она постоянно слышала, что из-за нее Крис недоедает, и всячески пыталась доказать, что не хуже, но каждая ее попытка заканчивалась упреками и укоризненными взглядами родителей. Они ждали только сына, а на дочь смотрели как на обузу, из-за которой сын получает меньше, чем мог бы.

Оттого Крису доставалось все лучшее. Даже питался он отдельно, а брать его еду из холодильника Рите было запрещено. Больно и стыдно вспоминать, но, чтобы узнать вкус настоящих фруктов, ей приходилось красть у брата. А началось все с плода манго, который так манил, что снился ей ночами. Крис, словно затягивая ее мучения, несколько дней игнорировал фрукт, а Рита, натыкаясь на него взглядом, стервенела от невозможности взять даже маленький кусочек. На пятый день она не выдержала – прокралась ночью на кухню и съела манго. Самое обидное, что наутро Крис вдруг возжелал того же, манго было единственным, а его вкус Рите даже не понравился! Родители были в ярости, девочку на месяц лишили гаджетов, десерта и прогулок.

И все равно Рита любила Криса. Он рос добрым мальчиком, но, увы, очень капризным, и настроение его менялось так часто, что иногда общаться с братом было невозможно. Впрочем, Рите никогда не приходило в голову винить его. «Это говорит его искусственное сердце», – утешала себя она.

Дома ее никто не бил и не обижал, но получала она ровно столько, сколько надо, чтобы не голодать. Одевали ее так, чтобы ни у кого не возникло мысли о том, что Вуды бедствуют. У нее никогда не было больше необходимого минимума. Если в школе случались конфликты с одноклассниками, девочка получала выговор вне зависимости от того, кто виноват. Возможно, именно из-за этой бесконечной нужды и желания обрести финансовую независимость она увлеклась торговлей.

Первым шагом стали браслетики из бисера ручной работы, которые двенадцатилетняя Рита выставляла на продажу в сети. Что-то даже удавалось сбыть, и в такие дни у нее будто вырастали крылья, хотелось немедленно потратить деньги на что-нибудь давно желанное… но она била себя по рукам – берегла заработанное, копила первоначальный капитал, с которым планировала начать бизнес в Дисгардиуме.