Читать книгу - ""Фантастика 2025-31". Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев"

особым не выделился бы из толпы уроженцев провинции Хэнань, однако в его посадке головы, в этих набрякших веках, и даже в этом животе, нахально топорщившемся под красным шэнъи, было заключено что-то настолько веское, что в те моменты, когда этот человек хмурился, все вокруг трепетали. Когда же он начинал говорить, безмолвие, кажется, наступало само собой без изощрённых технических ухищрений.

Впрочем, пока что говорил другой – повыше и на вид постарше, он почтительно приподнялся с кресла, но, обращаясь к собранию, говорил ровным скучающим тоном уверенного в себе человека. Пусть среди присутствующих были люди выше его рангом, он явно знал себе цену.

– Когда на вторые сутки после нормализации магнитосферы Юпитера добывающая станция «Шугуан» так и не вышла на связь с Ганимедом, на орбиту вокруг Европы был запущен активный разведывательный зонд.

Его пунтухуа был практически идеален, но напевные нотки миньского[18] диалекта его выдавали, подспудно вызывая раздражение у большинства местоблюстителей верхушки «Янгуан Цзитуань». Особенно эти тягучие звуки становились заметны, когда он был на чём-то слишком сосредоточен. Как сейчас.

– Данные с зонда сразу же были отправлены в метрополию, после обработки изображения развёрнутый к тому моменту штаб по расследованию инцидента дал команду двум оставшимся нашим станциям на Европе произвести дополнительное ударное зондирование ледяной коры, после чего пассивные гляциологические датчики позволили установить окончательную картину произошедшего.

В центе зала сгустилась и, обретя чёткость, начала плавно прецессировать голограмма. Некоторые из присутствующих не выдержали и принялись шушукаться. Однако вновь заговоривший докладчик восстановил тишину.

– Наши инженеры в настоящий момент строят модели, но уже сейчас ясно одно, вряд ли потерю базы можно списать на техногенные либо естественные причины внешней природы. В настоящий момент наиболее вероятным объяснением случившегося считается диверсия.

Тут пошевелился председательствующий.

– И кто же это мог быть?

Высокий с достоинством пожал плечами, мол, пока рано высказывать предположения, работаем.

– Директор Ван Ланьцзюй, я вижу, вы успешно проводите расследование, и я не собираюсь вас торопить сверх меры, но, директор, какие будут рекомендации по… – сидящий во главе стола пожевал губами, подбирая слова, – недопущению повторения этого инцидента?

Высокий сделал жест пальцами, меняя голограмму на какую-то разветвлённую схему со стрелочками и подпунктами.

– Как видно из подготовленной моими аналитиками презентации, директор Цуй, наиболее простой вариант – свернуть все каботажные рейсы внутри системы Юпитера до прибытия транспорта с отрядом тяжёлой пехоты, специально подготовленной для действий в условиях открытого космоса – невозможен прежде всего по причинам чисто экономического свойства. Поставки лития для нас сейчас критичны как никогда, ради этого мы были вынуждены в своё время свернуть программу орбитальной выработки трипротона в самой метрополии. Даже двухмесячная задержка сейчас, когда мы, слишком оперативно воспользовавшись скачком цен на общем рынке, неудачно сбыли большую часть реакторного лития из наших стратегических запасов, может привести к коллапсу наших основных производств, прежде всего – по линии внутреннего спроса. Со всеми вытекающими последствиями для бизнес-процессов.

Высокий нервно дёрнул щекой, поясняя свою озабоченность.

– Поэтому основная рекомендация сейчас – свести внутрисистемный трафик к минимуму, прекратить своё участие в программе вылова бесхозных рудовозов, сосредоточиться на погрузке и заправке ожидающих перегона транспортов, а также сменить все коды доступа к системам безопасности оставшихся баз и станций. Плюс удвоить бдительность при контактах с чужими челноками, а лучше просто объявить мораторий на стыковку с посторонними кораблями, включая принадлежащие нам дейтериевые заправочные станции, объяснив подобное решение, скажем, карантином. Топливо нам пока и самим пригодится, пару месяцев можно поработать и над повышением запасов в хранилищах. Даже если наша… проблема станет известна конкурентами, повод для эмбарго у нас вполне законный.

– То есть вы предлагаете не разыгрывать карту жертвы, а придержать информацию об инциденте?

Впервые с самого начала собрания подала голос сидящая слева от председательствующего фигура. Этот человек выделялся из кружка уединившихся в овальном кабинете тем, что он даже тут оставался в очках-проекторах. Вообще-то в эту часть башни не пускали с подобными приборами, даже собственный «айри» все сдали по требованию «желтожетонников» референтам тремя этажами ниже, но этому человеку такое позволили по одной простой причине – это были вовсе не проекторы, а стилизованная под них система искусственного зрения. Человек был слеп, хотя кроме председательствующего и высокого тут ещё максимум трое знали, при каких обстоятельствах этот вхожий в высшие круги корпорации человек мог потерять зрение.

Знали и помалкивали. Остальные же хоть и косились на слепца, но виду не подавали. «Личные тайны» в «Янгуан Цзитуань» были пустым звуком, а вот тайны самой «Янгуан Цзитуань» были для случайного человека штукой смертельно опасной в самом непосредственном смысле этого слова.

– Советник, что вы этим хотите сказать?

– Я провёл собственное небольшое расследование, и буквально за полчаса до начала нашего совещания мне в частном порядке сообщили, что заправочные терминалы «Три-Трейда» и «Джи-И» на Ганимеде прекратили принимать на заправку каботажные суда. Я попросил нашего глубокоуважаемого коллегу заранее поделиться с моими экспертами данными свежей фотосъёмки восточно-экваториального сектора поверхности Европы и мои люди без труда обнаружили там два аналогичных пятна.

Движение пальцами, и знакомых голограмм стало три.

– Ни одна из двух корпораций не заявила о случившемся. Надо ли нам поступить так же? Если перед нами диверсия, то диверсия в высшей степени тщательно спланированная и умело проведённая, так что я хочу вернуться к основополагающему вопросу, ответ на который наш безмерно уважаемый коллега так легкомысленно оставил на потом.

Высокий сообразил, что до сих пор стоит, выслушивая простого советника, словно провинившийся школяр перед классом, и поспешно рухнул в кресло.

– И самое главное. Нам неясна и цель этой диверсии, а раз неясно это, мы не знаем, достигнута ли она уже, или будет ещё продолжение. Тем более – о том, что происходит на Европе, теперь наверняка знают «Три-Трейд» и «Джи-И». Но доподлинно об этом знает только тот, кто это всё организовал.

Слепой приподнялся и «смотрел» теперь, чуть склонив голову на бок, только на председательствующего, от чего даже он почувствовал себя на миг неуютно.

– Предлагаю скорейшим образом вытащить из сетей всю информацию о независимых каботажных рейсах в систему Юпитера за последний год, мониторить любые упоминания о происшествии на станции «Шугуан» в открытых источниках с целью вычисления возможной утечки, вероятно, она приведёт нас не к нашим товарищам по несчастью, а к кому-то ещё. Наконец, я предлагаю поддержать прочие меры, предложенные директором Ваном.

Слепой коротко поклонился высокому. Тот поспешно ответил, чуть привстав.

Председательствующий долго осматривал обоих, но в итоге лишь молча откинулся в кресле, вяло мотнув ладонью. Собрание было распущено.

Младшие директора из числа «земельных» не успели вскочить со своих кресел, как тут же на бегу зашептали на своём юэ[19]. Однако стоило оставшемуся сидеть председательствующему зыркнуть в их сторону, их и след простыл. Коротышка поёрзал в своём красном шэнъи, будто даже собственная одежда в нём сейчас вызывала раздражение. В зале остались слепой и высокий, но последний всё тем же магическим мановением руки был отправлен восвояси. Всё, что нужно, ему передадут через референтов и прочих «белых» клерков.

В помещении снова наступила гробовая тишина. Слепой молча глядел в окно своей стрекозиной пластиной, огибающей лицо наподобие повязки на незрячих глазах. За окном колыхалось привычное марево, влажность в недрах Гуанчжоу даже летом редко понижается ниже восьмидесяти процентов, что уж говорить про зиму. Зачем вообще придумали эти окна, от них одни неудобства. Слепой поджал губы и отвернулся к стене, где слабо шевелились четыре иероглифа – корпоративная символика в декоре подобных помещений приветствовалась особо.

– Ты когда-нибудь сможешь меня простить, советник?

Слепой даже не повернулся на голос. Они уже много раз проговаривали этот ритуальный диалог.

– Зачем прощать то, с чем можно просто смириться, директор Цуй. Сделанного уже всё равно не исправишь.

– Но каждый раз,