Читать книгу - "Разговор с Вождем - Алексей Махров"

Авиацию успели рассредоточить по полевым площадкам (что, как оказалось впоследствии, очень мешало нормальному снабжению топливом и боеприпасами) и подняли в воздух на рассвете. Первый удар люфтваффе отбит. Чему я сам был свидетелем.

Мехкорпуса тоже за сутки до нападения сумели вывести «в поле». Жаль, что только танки – приданная артиллерия и пехота снова остались без мехтяги. Ну не успели их снабдить автомобилями, которые должны были поступить в войска по мобилизации «в течение двенадцати дней».

Но в целом обстановка первых суток войны оказалась более благоприятной, чем в реальности. Жаль, что только одни сутки…

Немцы-то отнюдь не на легкую прогулку собирались. И если «в тот раз» им несказанно повезло, то «в этот раз» все было «по-взрослому», к чему они оказались… готовы! Поэтому, начиная с 23 июня, обстановка начала ухудшаться. Хваленое немецкое люфтваффе доказало, что его не зря хвалили – постепенно начало выбивать нашу авиацию. Сражались с напряжением всех своих сил. На один-два боевых вылета советских самолетов немцы отвечали четырьмя-пятью вылетами своих. А если учесть, что с общим командованием авиацией и подготовкой личного состава у супостатов тогда было намного лучше, то они могли легко концентрировать усилия на важных направлениях, добиваясь столь нужного превосходства в воздухе на ключевых участках. В итоге к концу июня результат противостояния ВВС РККА и люфтваффе оказался аналогичным той реальности, которую здесь знал уже только я – нашу авиацию снова выбили.

Примерно такая же нерадостная картина получилась и «на земле». Да, немцы понесли очень серьезные потери, несопоставимые с теми, что вышли «в реале». Но почти каждый бой гитлеровцы или выигрывали (пусть победа часто и оказывалась «пирровой»), или сводили к ничьей. А чуть позже переигрывалась и «ничья» – с плачевным для советских войск результатом.

Как там говорилось в одном известном старом фильме? «Немец – мужчина серьезный!»[17]

Вот эту незамысловатую истину наши войска испытали на практике. С печальными последствиями – пограничное сражение было проиграно вчистую. К счастью, удалось избежать больших потерь, особенно пленными. Западный фронт не развалился, продолжая сохранять целостность. Вот только командовал им не Павлов, а Жуков, оперативно присланный Сталиным «на усиление». Да, наши войска повсеместно отступали под ударами действительно очень серьезного противника. Но отступали достаточно организованно, не допуская крупных прорывов. Может быть, из-за этого дальнейшие события шли по несколько иному сценарию: уже Смоленское сражение показало, что вектор истории удалось изменить – немцы так и не смогли захватить город. Зато чуть позже Гудериан все-таки повернул на юг. К счастью, окружение Юго-Западного фронта хоть и удалось, но не в полной мере: существенная часть советских войск сумела прорваться из котла, сильно потрепав «железный немецкий кулак» – танковые дивизии вермахта.

К началу осени немцы едва достигли рубежей, пройденных ими в предыдущей версии истории еще в июле.

Копание в тормознутой Сети и сравнение полученных сведений с оставшимися «в памяти» оказалось настолько увлекательным занятием, что я смог оторваться от планшета только через несколько часов, когда поезд остановился в Минске. Здесь в мое купе зашел попутчик, немолодой дядечка интеллигентного вида, одетый, невзирая на жару, в шерстяной костюм-тройку.

Вежливо поздоровавшись, мужчина с облегчением, отдуваясь, снял пиджак, аккуратно повесил его на плечики и плюхнулся напротив меня, вытирая лоб и шею большим цветастым платком.

– Уф, упарился! – вслух посетовал попутчик.

– Ага! – машинально ответил я, снова утыкаясь в экран планшета.

Дядька, посидев минут пять и переведя дух, стал обживаться в купе: достал из чемодана полотенце и повесил его на крючок, потом начал выкладывать на столик какие-то кульки и целлофановые пакеты. Судя по запаху – с едой. Постепенно столик заполнился настолько, что для планшета практически не осталось места. Пришлось читать с гаджета «на весу», чего я очень не люблю.

Попутчик, увидев, как я недовольно поджал губы, извинился:

– Простите, пожалуйста, что помешал! Я сейчас половину обратно уберу и вам место освобожу. Просто меня в дорогу жена собирала, вот всякой домашней снеди в чемодан напихала. Словно без этого я с голода помру.

– Бывает, – неопределенно ответил я.

– Вижу, что вы очень увлечены чтением! – сказал дядька, после выполнения своего обещания действительно убрав большую часть кульков обратно. – Удивительно видеть такое увлечение у столь молодого человека!

– Молодого? – Я даже оторвался от экрана. – Я не ослышался?

– Простите, если обидел! – Мужчина прижал руку к груди.

– Что вы, я нисколько не обиделся! Просто давно так меня никто не называл… – усмехнулся я. – На пятом-то десятке лет…

– Ну, мне, старику на восьмом десятке, простительно назвать вас молодым! – улыбнулся попутчик. – Еще раз приношу свои извинения, что прервал, но… Раз уж вы все равно отвлеклись… Давайте познакомимся? А то я страсть как не люблю незнакомцами путешествовать. Особенно если какой бирюк молчаливый попадется.

– А может, я как раз и есть тот самый молчаливый бирюк? – рассмеялся я, протягивая руку. – Виталий Дубинин.

– Очень приятно! – откликнулся мужчина, пожимая протянутую руку. – Леонид Ксаверьевич Солдатов.

– Ксаверьевич? Редкое имя было у вашего отца. Как у отца Рокоссовского, – на полном автомате вспомнил я.

– Да, именно! – почему-то обрадовался Солдатов. – Как у маршала Рокоссовского! Интересуетесь историей?

– Ну, в общем, да… – хмыкнул я. – Если так можно назвать то, чем я занимаюсь…

– А чем, если не секрет, вы занимаетесь? – Солдатов, похоже, и правда любил поговорить. Слово за слово…

– В рабочее время – логистикой и транспортными перевозками. Я менеджер среднего звена из Москвы.

– А на досуге? – живо спросил Солдатов.

– Ну, когда не пью водку с пивом… – Леонид Ксаверьевич понимающе усмехнулся – оценил шутку. – Так… читаю кое-что по военной истории. В основном по Великой Отечественной войне… А вы с какой целью интересуетесь? Как-то с изучением истории связаны?

– По основному профилю – нет! – качнул головой Солдатов. – Я профессор филологии, Белорусский государственный университет.

Вспомнив старый «филологический» анекдот, невольно улыбаюсь.

– Неужели я сказал что-то смешное? – задорно спросил профессор.

– Анекдот неприличный вспомнил из жизни филологов! – ответил я.

– Непременно расскажите! – попросил Солдатов.