Читать книгу - "Сага о Тимофееве (сборник) - Евгений Филенко"

– Тупица! – уже вслух выругал себя Тимофеев и остановился.

Он держал в руках недавно приобретенную в «Детском мире» новомодную игрушку – вычислительную машину для подрастающего поколения. Из нутра машины торчала знакомая уже кофемолка. Тимофеев потряс полуразобранной конструкцией, и та постыдно загремела.

– Вообще-то это мысль, – отметил Тимофеев. – И не самая дурная в моем положении. Беру свои слова обратно. Сейчас мы это безобразие закрепим, чтобы не сильно бренчало… впаяем парочку микросхемочек, если найдутся… и все это безобразие должно заработать.

Нет нужды подробно описывать, что произошло дальше. Разумеется, «безобразие» заработало. Что ему оставалось в руках народного умельца?

4. Что было вечером

Когда вечером девушка Света привела в комнату Тимофеева слабо упирающегося Фомина, хозяин сидел на диване, хлебал кофе из поллитровой кружки и блаженно улыбался. Он был закутан в одеяло, изо рта вырывался кисейный парок, на оконном стекле серебрилась изморозь.

– Витенька! – горестно вскричала Света. – Ты с ума сошел! Ты же заработаешь воспаление легких!

И она кинулась открывать окно, попутно убавив прыти у разгулявшегося холодильника. В комнату клубами ворвался горячий воздух с улицы.

– Проходи, Николай, садись, – гостеприимно сказал Тимофеев. – Я тебя спасать буду.

В тусклом взгляде Фомина блеснули искорки надежды.

– А как ты меня спасешь? – спросил он, придав голосу всевозможное спокойствие.

– А вот уж знаю как, – похвалился Тимофеев. – Видишь этот прибор? Не простая получилась штуковина. Амуроскоп называется.

– Непонятно, но здорово, – сказала девушка Света, поудобнее устраиваясь в теплом потоке, струившемся через подоконник. – Это прибор для глубинного зондирования реки Амур в поисках исторических ценностей?

– Отнюдь. Это прибор для поиска невест. Подходишь к нему, набираешь на клавиатуре текущую дату, плотно сжимаешь правой рукой корпус детектора, считаешь про себя до десяти – и на табло высвечиваются имя и прочие параметры твоей суженой.

– Невестоискатель, – недоверчиво хмыкнул Фомин. – А если я левша?

– Только правой рукой! Иначе получишь параметры человека, брак с которым тебе наглухо противопоказан.

– А можно мне? – азартно спросила Света.

– Тебе? – Тимофеев непонимающе замигал. – Зачем? Я же и так здесь!

Света притихла, оценив всю опасность такого эксперимента.

– Этим ты меня не спасешь, – уныло сказал Фомин. – Нужна мне какая-то там незнакомая суженая… Ну, сыщешь ты мне кандидатуру, допустим. А сердцу-то как приказать?

– Не надо суесловия! – запротестовал Тимофеев. – Потом обсудим детали. Ты только не брыкайся, а делай свое дело. Набирай, сжимай и считай.

Фомин тягостно вздохнул. Ему очень хотелось повернуться и уйти в сумерки, чтобы там в одиночестве погрузиться в сладкую боль воспоминаний. Но ему стыдно было обижать друзей, которым оказалась так небезразлична его холостяцкая судьба. Да и до сумерек было еще далеко.

– Хорошо, – сказал он. – Будь по-вашему. Но учти, Тимофеич, это ничего не изменит.

Он подошел к амуроскопу, набрал дату и наложил широкую ладонь на корпус детектора, еще утром бывшего тривиальной кофемолкой. Прикрыв глаза, он беззвучно шевелил губами. И все эти десять томительных секунд Тимофеев и Света не дышали.

Что-то щелкнуло, и на табло прибора засветились буковки. Фомин присмотрелся. На его лице проступила печальная улыбка.

– Ну же! – не вытерпел Тимофеев. – Читай вслух!

– Софи Лорен, – произнес Фомин. – Год рождения… ну, в общем, она почти вдвое меня старше. Место проживания в данный момент… Сознайся, Тимофеич, что на этот раз ты как Орфиреус какой… Знаешь, кто это?

– Нет, – притворился Тимофеев.

– Иоганн Элиас Орфиреус, тоже – механик и народный умелец. Вернее, корчил из себя такового. Он в восемнадцатом веке пылил окружающим мозги своим вечным двигателем. А ты решил надраить мне клотик амуроскопом.

– Коля! – застонал Тимофеев. – Это даже обидно! Я никогда никого не обманывал! И даже вечный двигатель у меня настоящий! Принцип действия амуроскопа прост до смешного. Фиксируем твою биологическую структуру вкупе с моральным содержанием…

– Структуру, структуру, – проворчала Света. – Сказал бы уж проще: душу!

– …а затем зондируем указанный период времени в поисках подходящих тебе по темпераменту, духовным запросам и прочим критериям аналогичных структур…

– Вот уж дудки! – вмешалась девушка Света. – Какие такие критерии могут объединять буржуазную кинодиву и нашего советского Колю Фомина?!

– Нам ли об этом судить? – развел руками Тимофеев. – Поговорить бы с ней, конечно… Быть может, она всегда мечтала заняться историей, и недоставало ей в жизни надежного мужского плеча!

– Спасибо, Тимофеич, – понуро сказал Фомин. – Развеселил ты меня. Интересная получилась игрушка. Ну, я пошел.

– Куда?! – Тимофеев поймал его за рукав. – Не подходит Софи Лорен? Нажимаешь красную кнопку «отказ» и топаешь дальше.

Фомин с обреченным видом подчинился.

– Вот еще появилось, – заметил он. – Зовут ее Куку Ле Мбе Нга Нго… тут еще много написано. Сейчас ей восемнадцать, проживает в республике Берег Слоновой Кости. Негритяночка, надо полагать. И примечание: замужем, шестеро детей. Шустрая девчонка… А внизу какие-то цифры непонятные.

– Это процент соответствия ваших структур, – пояснил Тимофеев. – Если он менее семидесяти пяти, кандидатура не фиксируется.

– Понятно. У Софи Лорен было семьдесят восемь, а у этой Куку – девяносто. Да только опоздал я к ней… Жму «отказ».

– Что мы все за границей ищем? – проговорила Света. – Нельзя ли поближе?

– Я уже упоминал, что это непростой прибор, – сказал Тимофеев горделиво. – Там есть верньер ограничения области зондирования. Сейчас он стоит на бесконечности. Если же установить его на соответствующее деление…

– На две тысячи километров, – произнес Фомин и в очередной раз вздохнул. – Ну. поехали дальше… Амиранишвили Мзия Ушангиевна, – он не удержался и хихикнул. – Сто семнадцать лет, девяносто три процента. А ограничения по возрасту ты не предусмотрел?

– Нет, – сказал Тимофеев нетерпеливо. – А разве такое ограничение бывает?.. Пропускаем. Ты продолжай, не тяни.

– Я и не тяну. Я уж два раза по десять сосчитал.

– И ничего не высвечивается?

– Ничего, – подтвердил Фомин и убрал руку с детектора.

Тимофеев подскочил к амуроскопу, пощелкал тумблерами, даже встряхнул конструкцию несколько раз.

– Как же так… – пробормотал он с досадой. – Что же ты, Коля, у нас такой особенный?