Читать книгу - "Пилот мечты - Клим Жуков"

Август 2621 г.

Орбитальная база «Тьерра Фуэга»

Тремезианский пояс, система Лукреции, планета Цандер

«Хризолиновая лихорадка»! «Тремезианская лихорадка»! И даже «золотая лихорадка в Тремезианском поясе»! Все эти трескучие слова введены в оборот, чтобы прикрыть предельно неприглядный процесс: жесткое выдавливание из перспективных звездных систем североамериканских, английских и азиатских добывающих компаний более мускулистыми конкурентами (в первую очередь — русскими, действующими через посредство южноамериканских «концернов» и прочих марионеток).

Иеремия Блад, «Скрижали Праведных»

Неделю отпуска я использовал со смыслом. Я спал, справедливо рассудив, что спать — дело благородное. По-моему, спать даже благороднее, чем жрать. Когда человек спит, он не успевает напороть херни, что неминуемо случается во время бодрствования.

Кроме того, мужчине спать выгодно. Моя мама утверждала, что все мужчины красивые, когда спят. «Даже Костя» — имея в виду папеньку.

Дню так к третьему я подумал основать Орден Свиньи, так как свинья — животное на редкость благородное. Жрать и спать — наше все! А к пятому дню я вошел во вкус настолько, что Орден Свиньи трансформировался в Орден Змеи.

«Змея еще благороднее, — думалось мне, — она даже ходит лежа!»

Я спал, дрых и мой разум. Ницше в свое время отмечал, что сон разума рождает угрёбищ (я ничего не напутал?). Наблюдения через мой личный прицел эту мысль частично подтверждают. Резкое пробуждение к трудовым будням было чудовищным!

Наступило утро. Если мне не изменяет память, была среда. На экране интеркома имелось текстовое сообщение: пилоту второго класса Румянцеву прибыть в инструктажную для получения наряда на работу.

Подавив приступ ненависти, в ходе которого я рисковал угробить интерком и кучу другого казенного имущества, а также нахамить невинным людям, я встал, умылся, побрился, надел комбинезон и ушел.

Инструктажная, столовая, ангар на палубе Б.

— Как я рад тебя видеть! Успел соскучиться! — поприветствовал меня бригадир Рио, который поджидал весь наш интернациональный коллектив.

— Ты только не подумай, что это взаимно, Хуан, — заверил его я.

В ангаре царил обычный малоинтимный полумрак. Шпангоуты отбрасывали на переборки короткие, жидкие тени, а флуггеры и прочая техника — длинные, но тоже жидкие. С одной из «Андромед» упражнялась группа техников, вытворяя нечто непотребное. Борт был раскурочен, рядом валялись осиротевшие приемники грузовых модулей. Сыпались искры, визжали резаки, воняло горелым.

— Скажи мне, мудрейший, — обратился я к бригадиру, — что они делают с еропланом? Что за невозможно огромная конструкция в грузовом отсеке?

— Андрей, я не силен в русском жаргоне. Что такое «еро… план»?

— Ероплан это флуггер, Хуанито.

— Мне почем знать? У них и спроси, — ответил Рио и пожал плечами.

Я собрался было последовать совету, когда понял, что знаю ответ на свой вопрос. Я ведь совсем недавно на этот счет рассуждал!

В багажнике монтировали реактор. А заодно стрельбовые накопители, коммуникации и систему охлаждения. Симфонично моим мыслям прополз погрузчик, платформу которого занимала здоровая двухствольная башня. Обтекатели были временно сняты, но я узнал ее без труда: СТ-10G-2. Стандартный модуль конверсии С-95 «Андромеда» в G-95KS с лазерпушками фирмы «Виккерс». Из транспорта делали канонерку.

Я моментально все вспомнил: советы Тосанена, пьяную лекцию Комачо, дельные мысли Фурдика. Вспомнил и похолодел. То есть еще не испугался, но мутный осадок из трансцендентных глубин подсознания уже всплыл.

Когда бригада собралась и ее упаковали в скафандры, Рио внес ясность, так что предчувствия утратили заметный кусок интуитивности.