Читать книгу - "Полюс Доброты - Мила Бачурова"

Парни заржали уже хором. Эри тоже невольно улыбнулась. Потом все трое снова погрустнели.

— В общем, это не Джек, — закончил Серый.

— Угу. Но все равно ведь, из наших кто-то.

Смеяться Эри расхотелось. У нее тревожно сжалось сердце.

Глава 14

Кирилл. Павловск. 695 км от Бункера

Джек вернулся, когда Кирилл уже сам собирался идти его искать. Обалдевший от внезапной смерти и стремительных похорон Лехи Эрик забылся сном давно. Олеся, под нажимом Кирилла, тоже ушла в палатку, но у тлеющего костра появилась одновременно с Джеком — не спала, дожидалась. И, должно быть, почувствовала, что Джек возвращается.

— Ну? — Кирилл и Олеся впились в разведчика глазами.

— Там не баба землянику собирала. — Джек подошел к костру, плюхнулся на бревно. Поджег у тлеющих углей сигарету. Посоветовал: — Присядь, бункерный, в ногах правды нету... Чайку плеснешь, Олесь?

— За шиворот, — пообещала Олеся. И действительно взяла чайник. — Говори, не тяни?!

— Кошмар, до чего все нервные, — пожаловался чайнику Джек. И тут же, без всякого перехода: — Там дитё ходило.

— Что? — не понял Кирилл. — Какое дитё? Куда ходило?

— На поляне, где земляника. Помнишь, ты сказал, что Леха спугнул кого-то, и мы решили, что бабу? Так вот, никакую не бабу. У них в поселке дети есть.

— Охренеть. — Кирилл медленно опустился на бревно.

Олеся, с чайником в руках, застыла рядом.

— А я сразу сказал, присядь, — напомнил Кириллу Джек. — Олеська-то — девка крепкая. — Замолчал, затягиваясь.

— Откуда у них дети?

— Дак, тут самое интересное начинается! А вы сказать не даете.

— Прибью, — пообещал Кирилл. С грустью осознав, что угроза прозвучала и вполовину не так убедительно, как у Рэда.

— Ладно, — сжалился Джек. — В общем, так...

***

Поначалу он и сам не понял, отчего насторожился. Поселок как поселок, сколько таких уже пройдено. С десяток двух- и трехэтажных каменных домов обнесено забором — люди здесь, как и в поселках Цепи, селились только в первых этажах, карабкаться выше ленились. На территории тоже ничего особенного. Прилепившиеся к домам сараюшки с дровами, позади домов сады и огороды, вдали — засеянные поля, загоны для скотины. Дальше, за полями — это Джек помнил по карте, текла небольшая речка. Он пробирался по поселку, пытаясь сообразить, что же насторожило, чутью привык доверять. И вдруг едва не оступился, под ногу попался камень. Джек беззвучно выругался, поднял — отбросить, и застыл. «Камень» оказался мягким. Сшитым из тряпок и чем-то набитым.

Мяч! Так вот, что здесь «не так». Вот, что царапало! Он ведь и другие игрушки видел. Прошел мимо самодельных качелей в саду, горки речного песка с воткнутым сбоку совочком... В поселке жили дети. Он сначала не обратил внимания, потому что дома к этому привык. В Цепи качели, песочницы, забытые на улице мячи и куклы никого не удивляли, сколько сам в свое время из завалов игрушек перетаскал, когда у друзей мелюзга подрастала. А здесь-то откуда?.. Тоже порошок изобрели?..

Единственная улица поселка давно опустела, жители попрятались от солнца по домам. Ставни и двери плотно закрыты... Ну, открыть — дело недолгое. Джека не остановил бы и замок, но оказалось, что входные двери, ведущие в подъезд, здесь, как и во Владимире, не запирали. От кого запираться? Все на виду, все друг друга знают. Джек проскользнул в дом — бывает, что люди и внутри квартир не закрываются, двери стоят распахнутыми, чтобы воздух шел, окна-то при солнце не откроешь. Из разговоров местных многое можно узнать... Но в этом доме не повезло, двери оказались закрытыми. В следующем доме тоже. Зато в третьем по счету Джек, едва приоткрыв дверь, замер. Из коридора донесся плач. Плакал ребенок, громко и обиженно.

Женские слезы Джек терпел с трудом, хотя утешать умел — потом это умение, как правило, окупалось с лихвой, было для чего потерпеть. А детские не выносил вовсе. Он и вообще детей... не то, чтобы не любил — опасался. Не знал, что с ними делать.

Когда восемнадцать лет назад из Вязников прилетел слух о том, что Стелла беременна, а через две недели во Владимире появился Рэд — рассказать, что Маринка тоже, Джек аж похолодел. Судорожно принялся перебирать в уме подруг, у кого успел побывать за те три месяца, что Лара колола им со Сталкером порошок. С облегчением сообразил, что только у одной, и то давно — мотыляния туда-сюда между Домом, Бункером и Вязниками отнимали кучу времени, на девок его не оставалось. К той девчонке, с которой было, на всякий случай зашел, осторожно расспросил. Выдохнул — вроде, все в порядке. Отбрехался от предложения остаться и понесся к Герману — узнавать, что делать, чтобы ненароком кого-нибудь не осчастливить.

Герман, глядя на Джека, только головой покачал. Грустно проговорил:

— Вроде, и люди новые поселку нужны — и отец из тебя, как из кузнечика трактор... Только имей в виду — если вдруг что, не отвертишься! Жениться заставлю.

С тех пор в выборе подруг Джек стал куда разборчивее — прикидывал, что будет, если Герман жениться заставит. Впрочем, в изменившихся условиях и девушки стали осмотрительнее — так и проходил все эти годы неженатым и бездетным.

От бункерной Дашки во Владимир сбежал, плющило с ее преданного взгляда. Хорошая ведь девка, и парень ей нужен хороший, верный — не такой, как он. Его от одной мысли о том, что придется всю жизнь при одной бабе сидеть, таращило — а Дашке это разве объяснишь? Она ж думает, что если сама выбрала одного и навсегда, то все такие. Джек и смотался-то из Дома, чтобы с глаз ее долой — глядишь, кого другого присмотрит... Не присмотрела. Его, впрочем, тоже ни разу не попрекнула, только в улыбке расцветала, когда приезжал — что твоя майская роза, даже красивой становилась. Другой схватил бы в охапку и всю жизнь пылинки сдувал, а ему эти улыбки были — словно ржавый нож по сердцу. Ну что вот делать, если не нужны ему бабы дольше, чем на день?! Ни Дашка, ни другая какая? Один живет — сам себе хозяин. А прицепом обзаведется —