Читать книгу - "Большие Песцовые радости - Инди Видум"

Олег все также творил в мастерской, отгородившись от остального мира дверью, запертой на замок, отвлекать его я не собирался. И вообще, я глянул на часы и сообразил, что для посиделок с Федей и Дашкой у меня осталось времени всего ничего. Где мы будем сидеть, пусть решают они, поэтому я решил пока ничего никуда не переносить. У бассейна температура сохраняется комфортной, но смысл рядом с ним сидеть, если на улице темень, а плавать никто не собирается? Логичней устроиться внутри дома, там условия куда лучше для вечера. И гитара уже стоит за диваном. Та самая, Древних, с серебристым звучанием.

Федя и Дашка приехали вдвоем. Причем подруга выглядела расстроенной настолько, что даже не обратила внимания ни на дом, ни на бассейн при нем. Причина выяснилась сразу.

— Илья, отца Антона арестовали. Ты можешь что-нибудь сделать?

— Даш… — выразительно протянул Федя.

— Что Даш? — она шмыгнула носом. — Я уверена, что он ни в чем не виноват. Он хороший.

— Если он ни в чем не виноват, то его отпустят, — продолжил Федя. — Аргумент «хороший» для наших правоохранительных органов не работает без доказательств.

— Его семье вообще ничего не объясняют, — взвилась Дашка. — Илья может хотя бы узнать, за что его арестовали. Дело на личном контроле у Грекова, а Греков — личный пес Шелагиных.

— Не надо так про Алексея Дмитриевича, — нахмурился я. — Если дело на личном контроле Грекова, то Агеев-старший вряд ли невиновен. И дело слишком серьезное, чтобы я вмешивался.

— То есть ты знаешь в чем причина? — недоверчиво уточнила Дашка.

— Я догадываюсь.

— И в чем же?

— Государственная тайна.

— Ой, так тебе прямо и доверили государственную тайну.

— Я внук Павла Тимофеевича, — напомнил я. — Официальный наследник Шелагиных. А с Грековым я встречаюсь даже чаще, чем с Шелагиными.

— Так ты замолвишь слово за отца Антона, Илья?

Я покачал головой.

— Даш, ты не понимаешь, о чем просишь. Там все слишком серьезно.

— Антон говорит, что выполнялся заказ Прохоровых. То есть вся вина должна быть на них.

— Даш, разберутся, где чья вина, — ответил я. — Я в расследование лезть не буду. Если Агеев не виноват, его отпустят.

— Да какая может быть вина, если он выполнял заказ? Причем даже не он, а кто-то из рода. Вина на заказчике, — убежденно сказала Дашка. — Илья, поговори с Грековым, а? Мы же друзья.

— Даш, ты понимаешь, что ставишь отношения с Агеевым выше нашей дружбы? — резко спросил Федя.

— Неправда, — возмутилась она. — Я точно так же просила бы за вас. Потому что я вас знаю, и знаю, что вы не способны на подлость. Отец Антона на подлость тоже не способен. Он увлеченный и увлекающийся человек. Если бы вы слышали, как он о камнях рассказывает! Не мог такой человек совершить преступление, понимаешь? Не мог, и все тут.

Она возмущенно топнула ногой.

— Даш, я не буду за него просить, — твердо сказал я. — Не говоря о том, что я старшего Агеева даже не видел, там слишком серьезное дело, если Греков был вынужден приехать из Дальграда. Одно точно: в этом деле разберутся, и, если старший Агеев невиновен, его отпустят.

Глава 16

Посиделок не получилось. Дашка мыслями была не с нами, а с Агеевыми, поэтому и не слушала, и отвечала невпопад, и в телефон постоянно заглядывала. Мы даже до угощения не дошли, когда я в шутку предложил ей заказать такси, раз уж ей не до нас, и она с радостью согласилась. Глюк, ради которого она формально приехала, так и остался незамеченным. Возможно, потому что все время он, как неподвижная статуя, просидел около моей ноги.

— Да уж, — сказал Федя после ее отъезда. — Дашка слишком упертая. Как втемяшит себе чего-нибудь в голову, так и думать больше ни о чем не может. По дороге мне все уши прожужжала о невиновности Агеева. Хорошо хоть мозгов хватило с репортерами об этом не говорить.

— Вы и с репортерами уже успели пообщаться?

Вот ведь гады со всех сторон обкладывают…

— Скорее, они с нами, — усмехнулся друг. — Недолго, пока шлагбаум открывался. Дашка успела протараторить, что ты всегда был умным, добрым и умелым.

— И это было наверняка не то, что хотели услышать репортеры.

— Есть такое. Сейчас усиленно разгоняется, что вы уничтожили прошлую императорскую династию, чтобы занять ее место.

— А Живетьевых подставили? — предположил я, понимая откуда ветер дует.

— Именно. Мол, творить то, в чем обвиняют Арину Ивановну, противно самой природе целителя.

— А видео с ее участием?

— Сфабрикованы. В эти слухи мало кто верит. Живетьевы многим успели насолить. И о том, что Арину Ивановну арестовал последний император, тоже помнят. Но знаешь, что бы я вам посоветовал, если ты не решишь, что это наглость с моей стороны…

Я аж вскинулся от возмущения.

— Федь, ты мой друг. Кому, как не тебе, говорить мне все прямо?

Он пожал плечами.

— Мало ли. У тебя жизнь очень круто поменялась.

— Я внутри не изменился, я все тот же.

«Ой, врешь, — фыркнул Песец. — Внутри ты поменялся настолько, что Федя даже представить себе не может».

«Мы сейчас не про отсутствие-наличие тебя говорим, — съязвил я, — а про моральные нормы, которые у меня остались неизменными».

Федя молчал, пришлось его спросить прямо:

— Федь, ну не съем же я тебя. Чего ты боишься сказать?

— У нас в семье считают неправильным восстанавливать дворец на прежнем месте. Это не покажет преемственность власти, зато возрастет болтовня о власти на крови. Там слишком много людей погибло.

«Твой друг дело говорит. Парк там надо разбить с памятником жертвам предыдущей императорской династии, — очнулся Песец. — А дворец выстроить за городом, чтобы к нему невозможно было незаметно подобраться. Хотя, конечно, все равно начнут вокруг него застраивать все что можно. Люди любят быть близко к власти».

Честно говоря, мне тоже не нравилось желание Шелагина-старшего как можно быстрее разобрать, а затем поставить на том же месте точно такой же дворец, как