Читать книгу - "Петля времени - Сергей Александрович Милушкин"

1984 год

Маша покосилась на своего спутника. Сидя слева, на водительском сидении «Волги» он казался ей словно вырубленным из цельного куска гранита. Черствый, неприступный, молчаливый, если не сказать — вообще немой.

Гром едва заметно постукивал пальцами по рулю. На его лице не отражалось ни единой эмоции. Как он может сохранять спокойствие, когда его дочь в смертельной опасности? — подумала Маша, теребя пальцами карман пальто, в котором позвякивали ключи от квартиры.

— Что же нам делать? — повторила она. — Неужели так и будем сидеть, словно ничего не происходит?

Он повернул к ней хмурое лицо.

— Если им помешать, мы никогда не поймаем… убийцу. Никогда.

— А мы можем помешать?

— Не только прошлое имеет влияние на будущее. Но и наоборот. Настоящее и будущее влияют на прошлое. Все взаимосвязано. Возможно, мы и не можем помешать, но кто-то наверняка может. Тот, кто все это и организовал…

— Это какая-то чушь… как настоящее может влиять на прошлое? Существуют причинно-следственные связи…

— Таково общепринятое представление. Но оно не верное.

Навстречу вдруг выехала машина с проблесковыми маячками и спустя несколько секунд, оглашая окрестности громкой сиреной мимо пронеслась карета Скорой помощи.

— Но… может быть… — вдруг подумала она вслух, — как вы тут вообще оказались? Если это правда… ваше удостоверение… значит… вы сюда как-то попали? Как?

Гром надолго задумался. Пальцы его застыли и впились в руль. Он будто бы смотрел сквозь бездну времени и в его черных зрачках вспыхивали неясные огоньки — точно отражения безумных пожарищ, бомбардировок, сирен, разрывов зенитных снарядов и хаоса, бушующего где-то там, за невидимой стеной.

— Рынок… — вдруг сказал Гром. — Преображенский рынок. Мы… почти взяли его. Почти… я был на расстоянии вытянутой руки, когда… — он покачал головой. — Что-то случилось. Что-то пошло не так. Я очнулся в каком-то глубоком колодце, сверху крышка… потерял сознание, потом снова пришел в себя. Через некоторое время я понял, что, если не попытаюсь выбраться, умру там и никто меня не найдет. Уперся руками и ногами в кольца и стал потихоньку ползти вверх. Первый раз сорвался, потом еще раз — метров с трех… сломал руку. — Лицо его дрогнуло. — С пятой или шестой попытки я все-таки вылез наружу. Незнакомая местность. Тепло, явно не октябрь. И главное… никто не стреляет, не бомбит… Вот и все… — он замолк.

— Вы… имеете в виду колодец…

— Да. Тот самый. Дети называют его колодец Моцарта.

— Поэтому вы и устроились в гаражный кооператив, чтобы… быть рядом?

Он взглянул на нее и кивнул.

— Да. Я все время думал, как вернуться назад.

Маша глубоко вздохнула.

— Даже… несмотря…

— Даже несмотря на то, что там идет война. Это моя работа. Я должен был поймать этого гада. Но… сколько я туда не спускался впоследствии, сидел по ночам, пробовал разное… покупал самиздатовские книжки с деревенской магией и гаданиями, пробовал разные обряды… ничего. Все без толку. Даже приглашал этих знахарей, или ведунов, знаете, адреса и телефоны которых передаются из рук в руки в строжайшей тайне. Типа Ванги… Я даже к ней хотел поехать… но возникли сложности с документами. Правда… — Гром напрягся, — один все-таки сказал, что в это месте — он имел в виду колодец, происходит что-то странное. Он чувствует войну, группу школьников и… какую-то черную тень, которая надо всем этим нависла. Но… — Гром развел руками, — война тут была везде, везде взрывалось, все улицы были перекопаны… и повсюду висела эта черная тень… Так что, ничего особо нового он мне не сообщил. Разве что…

— Что? — испуганно сорвалось у Маши.

— Он сказал, что есть только один способ добиться того, что я хочу.

Маша застыла, глядя на Грома. Она предчувствовала, что ничего хорошего он не скажет и поэтому сжалась, отодвинувшись к дверце машины.

— Какой? — прошептала она.

Гром достал папиросу, воткнул прикуриватель. Дождавшись, когда тот щелкнет, вынул его и раскаленным оранжевым концом прикурил.

Густой дым заполнил салон. У Маши выступили слезы на глазах, однако она не подала виду, только слегка покрутила ручку дверного стекла.

— Мне придется… исчезнуть отсюда. Уйти. И вы мне поможете. Потому что если я застряну, если что-то пойдет не так… тогда все, точно конец.

Он выдохнул колечко дыма, которое медленно проплыло по салону и нехотя исчезло в приоткрытом окошке.

— Исчезнуть? Что вы имеете ввиду? Вы же сказали…

— Да. Колодец не помог. Может быть, он срабатывает через какие-то длительные промежутки времени. Я замерял различные показатели, радиацию, ускорение свободного падения, спускал в колодец вещи… на длительное время в надежде, что они исчезнут. И даже… — он запнулся и посмотрел на Машу тяжелым взглядом, — использовал подопытных животных… Разумеется, я кормил…

— Кого? — у Маши от страха заныло под ложечкой. — Кого вы использовали?

— Бездомного кота. Я поймал его на мусорке… Он провел в колодце почти полтора месяца. С ним все было хорошо, вы не думайте…

Маше захотелось немедленно выскочить из машины и убежать прочь от этого жуткого человека. Она с трудом удержала себя, вспомнив, что речь идет о жизни ее ребенка.

Она вдруг поймала себя на мысли, что после посещения особняка, где Гром показал ей свое удостоверение лейтенанта госбезопасности за номером 855, они сели в машину и куда-то поехали — только теперь она поняла, что они остановились возле школы ее сына.

Он указал на людей, выходящих из главного входа.

— Видите машину у забора и окружившую ее толпу?

Маша всмотрелась и, к своему изумлению, увидела знакомые лица, с которыми не раз сталкивалась на родительских собраниях.

— Это машина КГБ, видите номер «МАА», — тихо сказал Гром. — Родители пришли в школу, чтобы узнать, где их дети. Комитет любой ценой будет пытаться не допустить паники.

Со стороны пассажирского сиденья открылась дверца и оттуда вылез мужчина в черном болоньевом плаще.

Гром подался вперед. На его лице отразилось удивление и легкое замешательство.

— Неужели… Белов… — произнес Гром так тихо, что Маша едва расслышала. — Надо же!

— Вы его знаете?

— Да… не его… в общем-то… отца его хорошо знаю, потому что этот мужчина явно моложе того, моего Белова, который был моим подчиненным. Хороший человек. А Ваню… то есть, его, — Гром указал на мужчину, — видел всего пару