Читать книгу - "Целый осколок. - Дмитрий Ясный"

и бессмысленные знаки везде и всюду? Шипы, крючья, цепи, громоздкие детали декора? Эти вот штандарты за спиной? Это ведь все вам только мешает, это абсолютно и совершенно не функционально. Зачем вам это, сможете мне объяснить?

-Это наш неизменный облик, тварь! Он освящён тысячелетием нескончаемых битв с вами, порождениями распроклятых бездн, с мерзкими созданиями!

-Ясно. Бла-бла-бла… И ни грамма, ни крупинки полезной информации. Уйдете, командор? Я вас отпускаю. Нет? Тогда прощайте, командор! Вы были стойким оловянным солдатиком! Я чрезвычайно горд тем, что сражался с вами в одном строю! Ave miles!

Существо вскинуло развернутую ребром правую ладонь к виску, стукнув об плечо донышком бутылки, зажатой между пальцев. А отец-инквизитор Родригес сперва ощутил, а потом и услышал, как что-то огромное и тяжелое рухнуло за его спиной. Заставить себя обернуться и выпустить из поля зрения кошмарное создание он не мог, ему было страшно.

-Гм-м… Как-то некрасиво получилось. Смазал такой момент!

Опустошенная бутылка небрежно отброшена в сторону. Существо встало с кресла и медленно пошло вдоль трупов, Выжигающих Скверну, сдергивая, снимая с их тел истинные шары святой Агнессы еле слышимо деловито приговаривая:

-Вещь в хозяйстве хорошая, даже нужная.Не дело ей тут в говнище и кровище валяться. Моим зверям это точно пригодиться.

И это оказалась для отца Родригеса последней песчинкой, последней каплей сломавшей его, и он закричал. Страшно, надрывно. Извергая криком из себя весь ужас, весь необъятный страх, всю пожирающую его естество жуть. А затем его висков коснулись подушечки указательных пальцев кошмарной твари и старший отец-инквизитор Родригес, «Крыса» Родригес, Тайный представитель Третьего отдела Священной Конгрегации Матери нашей Церкви умер.

Леонардо встряхнул руками, сбрасывая, скидывая с пальцев неприятное липкой вязкостью и задумчиво посмотрел на потолок и на низкое и толстое без сознания валяющееся на полу

-А почему бы и нет? Концовка у шоу должна быть эффектной!

Вскинулась над головой повернутая вверх тыльной стороной ладонь, брызнули, взорвались ломанной щепой, обрубками балок перекрытий, осколками черепицы потолок и крыша выламывые бессознательным, а теперь уже мертвым телом. Леонардо стремительным прыжком воспарил сквозь огромную пробоину в звездную пустоту, глухо стукнул подошвами сапог об скользкую черепицу. Быстро осмотрелся, охватывая взглядом кольцевое зарево бесчисленных фонарей, светильников, чаш с жиром на трехногих подставцах, огней факелов внизу вокруг дома и исчез, растворился в густой темноте ночи.

«На лапах, на лапах, бегу на мягких лапах. На запах, на запах, на запах. Бегу ночной тропой».

Глава 8

Глава восьмая.

О душных подвалах Ночного квартала, тупых низших, о Первом и Втором Зверях, о сложностях ситхской алхимии, странных поступках Леонардо и обретение Слуги, о разговоре с врагом, что, возможно, станет временным союзником, но никто в это не верит и на это не надеется.

-Вот оно, Господин, так все и деется в городе. А еще…

-Помолчи. И используй время своего молчания для вспоминания того, что ты упустил в своем рассказе. И тщательного анализа, рассказанного тобой – заметив медленно стекленеющие глаза низшего Леонардо раздраженно махнул рукой, сдерживая себя и не позволяя волне гнева выплеснуться в стремительном уколе острием даги в глазницу тупицы – Просто молчи!

Ему нужен более тщательный контроль за эмоциями. Да, он берет Силу из гнева, из страстей, но так низших не напасешься, он всех тут вырежет и Ночной квартал обезлюдеет. Здесь тупы все, не через одного, а абсолютно все.

Леонардо отвернулся от говорящего животного к распахнутому в ночь окну. Вдохнуть глоток свежего воздуха, насладиться прохладной свежестью вместо душноватой и откровенно говоря тяжелой атмосферы его комнат он может только ночью. Днем слишком много любопытных глаз – на рассвете приходит проверенная прислуга из Ночного квартала и окна со ставнями приходиться держать закрытыми. Обычных горожан впускать за ограду дома было бы крайне неосмотрительно, но и эти, вроде бы проверенные низшие, доверия не внушают. Так что его постоянный дневной спутник духота и полумрак.

В Ночном квартале предают и продают все и всех. Отец сына, сын отца, дочь мать, дед внука, внук своего деда и всех остальных родственников скопом. За горсть монет, за заплесневелый кусок хлеба. У коренного обитателя Ночного квартала только одна цель в жизни – прожить сегодняшний день, урвать то, что наполнит его пустой желудок и проснуться утром следующего дня. Живым, не покалеченным, не в «торговой» яме и не связанным в ожидании каравана на Нарские каменоломни. Ради этого они и сбиваются в стаи. Не волчьи, а в подлые собачьи, где ослабевшего члена стаи или одинокого чужака мгновенно рвут на куски. Миф о нерушимом товариществе и братстве воров, насильников и убийц, об их сплоченности и верности главарю, так и остается мифом. Романтический флер, овивающий «ночных работников» благодаря стараниям глупых писак, перебивается неистребимой вонью их подлых душонок. Какие могут быть понятия о чести и верности у низшего, способного убить за медную монету и тут же забыть об этом? Никаких. Впрочем, это так везде и повсюду. В этом мире, в другом – никакой разницы, ни каких изменений. Низшие, это просто грязные и тупые животные. Отбросы мироздания. И куда только смотрит Великая Сила, позволяя им бесконтрольно плодится и размножаться?

Леонардо чуть наклонился в темноту, отперевшись ладонями о подоконник – показалось или нет? Когда кажется, надо проверять.

-Бруно, возьми двух Зверей и проверь улицу. Мне не нравиться тень на углу Кривого дома.

-Да, Владыка!

Бруно коротко поклонился и неслышимо, невесомо ступая вышел из комнаты. Старшина Ночной гильдии с откровенным страхом проводил взглядом его огромную фигуру, двигающуюся плавно и с грацией хищника. Он пугал его больше, чем сам Леонардо.

Странный выверт убогой психики – видимого и ощущаемого он боится больше чем неведомого и непознаваемого. Казалось бы, вот он, Леонардо, страшный колдун с золотыми глазами, творящий странное, не людское, безумное и устрашающее, бойся его, но нет. Не боится. По отношению к себе Леонардо чуял исходившее от Старшины только безразмышляющее преклонение, животное почитание хозяина и лишь малую толику страха. Слабый кислый запах, а не могучая волна мерзкого аромата. А вот теперешнего Бруно он боялся до онемения и непроизвольного пускания газов. Хотя да, ему есть чего бояться. С Бруно он отлично поработал! И ему нисколько не жаль