Читать книгу - "Аргентина. Лонжа - Андрей Валентинов"

Монтрезор. – Джи-из-Тени. – «Gaumenspalte». – Зеленый листок. – Шательро. – Ублюдки. – Наследство старого моряка.

1

Матильде Верлен исполнилось восемнадцать, когда учитель взял ее с собой на большой прием у Анри Матисса. Идти не хотелось – девушке не нравились ни картины, ни сам автор знаменитого «Танца», ни те, кто у него обычно собирался. Однако спорить с учителем не стала, только оделась поскромнее, решив сразу же скользнуть куда-нибудь в дальний угол, подальше от шумных разговоров. Так и сделала, но именно там ее нашел Сальвадор Дали. На испанце был плохо сшитый серый костюм и оранжевый галстук в клеточку.

– Что вы думаете о носорогах? – вопросил он, даже не представившись.

– Приблизительно то же, что и они обо мне, – здраво рассудила Матильда. – Но если вам так интересно, носорожий рог – идеальная логарифмическая спираль.

– О! – восхитился Дали. – Вы это сумели увидеть? Это правда, но для меня носорог – прежде всего великий Вермеер Дельфтский, его «Кружевница»! С самого детства этот образ, как в горячечном бреду, преследует меня. Репродукция висела на стене отцовского кабинета, я всегда мог рассматривать ее через приоткрытую дверь. В это же время я думал о роге носорога. Позже мои друзья расценивали мои фантазии как бред, и это была правда. Я представлял себе рог – серо-желтый, чудовищно огромный, разбухший на конце…

– А почему вы людей на картинах уродуете? – без особых церемоний перебила девушка. – Вам доставляет удовольствие сам процесс – или за такое больше платят? Только не говорите, мсье Дали, что вы так видите. У вас хороший рисунок, и цвет правильный, а солнце такое, что мне самой завидно. А пишете, извините, бред.

– Да! – палец испанца взлетел вверх. – Бред! Вот она, высшая похвала! У вас во взгляде – едкая щелочь, поистине вы – внучка своего деда! Его глаза, его нетерпимость… Я кожей ощущаю близкую душу!

Матильда щедро плеснула щелочью.

– У вас, надеюсь, нет привычек Артюра Рембо? Ему бы понравился серо-желтый, чудовищно огромный, разбухший на конце…

Укусила себя за язык, но испанец и не думал обижаться. Улыбнулся, пригладил зачесанные назад волосы.

– Диагноз ясен! Вас не интересует ни Вермеер, ни его «Кружевница», ни даже носорог. Вы забились в угол, вам ни до чего нет дела… Кажется, я посмел нарушить покой смертельно влюбленной девушки.

Матильда вдохнула поглубже, дабы достойно ответить наглецу.

Выдохнула.

Дали был прав.

* * *

– Ради всего святого, Монтрезор!^[24] – простонали сзади. Мод и ухом не повела – привыкла. За сутки, что минули после того, как они покинули замок, красавчик вновь стал прежним, разве что улыбался пореже.

– Я вдвинул последний камень на место, я заделал его. Вдоль новой кладки я восстановил прежнее ограждение из костей…

Ранний июньский вечер, бледное небо в перистых облаках, пустая сонная площадь. Нуан-ле-Фонтэн – не город, не деревня. На табличке, привинченной рядом с входом в здание мэрии, красуется гордое: «Муниципалитет». Две сотни домов под знакомой желтой черепицей, улицы крест-накрест. Жорж Бонис, припарковав «Вспышку» перед мэрией, отправился узнать дорогу. Мотор молчит, эксперт Шапталь на переднем сиденье, красавчик Арман на заднем.