Читать книгу - "Бутылка для Джинна - Виктор Малашенков"

Как это ни странно, но их судьба волновала меня больше, чем моя собственная. Для меня же, как мне казалось, все было решено. Пожизненное заключение – это страшное наказание, но я был уверен, что хуже испытаний, которые я уже прошел, уже не будет. А это значит, что самую черную полосу в своей жизни я уже прошел. К остальному можно будет привыкнуть. На пересмотр этого дела я не надеялся, не видел оснований. Надеяться на то, что Петерсон раскается – это уже выше моих сил. И самое главное, что теперь у меня есть преданный мне человек, за будущее которого я не боюсь. Особенных переживаний по поводу того, что я не выполнил возложенных на меня задач, у меня не было. Извините, я даже не знал, в чем они заключаются. Агент, засекреченный настолько, что он даже не знает, что он агент! Скорее юнец, возомнивший себя суперагентом и наделавший массу глупостей.

Вот в таком настроении я и подлетал к Земле. Мне было все равно, как меня встретят, лишь бы поскорее быть на месте, вдохнуть полной грудью настоящий воздух, выпить настоящей воды и съесть пусть черствый и невкусный, хлеб из настоящей пшеницы. В настоящий момент я, даже если бы мне пообещали освобождение, не вернулся бы на станцию с ее коридорами и лифтами, которые представлялись мне основными атрибутами моих кошмаров, в них остался мой страх, не дававший мне спокойно вздохнуть ни на минуту.

Ожидание становилось уже нестерпимым. Нам оставалось лететь всего несколько часов, а они растягивались неимоверно. Мне показалось, что так медленно время не тянулось даже тогда, когда я ждал в своей камере появления шерифа, но, вполне возможно, что прошлое просто понемногу стало забываться, отходить на задний план. Находясь под замком в закрытом помещении, я мог, наверное, ошибаться в своих ощущениях. Мы летели с орбиты Земли на Юпитер на очень большом корабле и ощущения могли меня сейчас подвести, так как я оказался на небольших размеров транспортном корабле.

Но все оказалось правильным. Маневры начались в точно назначенное время. Хотя я и плохой штурман, но могу себе представить, как это все должно происходить. Выйдем на орбиту искусственного спутника и, повисев немного, пойдем на посадку. На космодроме будем вовремя, иначе цветы завянут и оркестр, не дождавшись, разъедется по домам.

Однако, очень интересное к заключенным отношение на этом корабле, никто не предупреждает, что нужно делать, а чего не делать. А вдруг я воспользуюсь, например, невесомостью и убегу с корабля. Это будет беспрецедентный случай – первый побег из космического корабля прямо на орбите. Прославлюсь на весь мир. Подсознание подсказывало – ты уже прославился, дружок.

Ну вот, скоро должна наступить и заключительная фаза, пора бы привязаться к чему-нибудь, да вот беда – нечем. Придется поплавать. Я вспомнил, что так и не испытал этого блаженного состояния и сидел в предвкушении новых ощущений.

Но, как оказалось, обо мне не забыли. Дверь открылась, и мой временный тюремщик вошел с двумя широкими ремнями в руках.

– Прибываем, надо бы пристегнуться, – просто, даже как-то буднично произнес он, как будто каждый день такое случается.

– А я хотел полетать немного, – пошутил я.

– Ты, голубок, отлетался. Для тебя уже и насест приготовили, – тем же тоном ответил мой охранник, – ложись, я тебя упакую.

Что делать, пришлось лечь. Меня действительно упаковали и довольно плотно. Наверное, чтобы сам не смог освободиться и использовать ремни не по назначению. Очень заботливый народ эти надзиратели, вот такой бы попался мне на моем постоянном месте жительства, век бы судьбу благодарил.

Охранник вышел и закрыл дверь. Я обратил внимание, что замок остался открытым, значит, инструкции по безопасности полетов остаются главенствующими над «надзирательскими». И на том спасибо, хоть на Землю прибуду как свободный человек, а не как обезьяна в клетке. Интересно, а обезьяну бы закрыли на ключ?

В скором времени думать о пустяках не стало возможности, верх стали брать ощущения. Самое главное ощущение – беззащитности, вернулось очень быстро после того, как меня спеленали. Лучше бы меня усыпили, и им бы было меньше хлопот и мне меньше забот. Прочувствовав всю гамму ощущений и мыслей, я, в конце концов, понял, что мы приземлились. Радоваться этой мысли не было никакой охоты, тело болело, слегка подташнивало, желание было только одно – скорей бы развязали. По тому, как не спешили это сделать, я начал подозревать, что оказался последним в этом преступном ряду и мне будет оказана честь быть освобожденным последним. Каково же было мое удивление, когда в камеру вошли два санитара в халатах и намордниках, то есть, извините, забыл, как они называются, ну, в общем, в повязках на лице и белых шапочках. Слава богу, что хоть смирительной рубашки с собой не было. Нет, я ошибся. Пока меня отстегивали, вошла девушка – санитарка и протянула вышеназванный предмет. Господи, неужели все-таки посчитали психом? Неужели снова начинаются кошмары…

– Ребята, а куда вы меня забираете? – задал вопрос, вызвавший у них недоумение.

– Как куда? В реабилитационный центр, – ответил один из них и многозначительно посмотрел на второго.

Тот пожал плечами. Я же прикусил себе язык, чтобы он не привел меня, куда не нужно. Сказали в центр, значит в центр. Никаких вопросов, никаких эмоций. Иначе не избежать осложнений. Вывели меня из моей «камеры» и аккуратно поддерживая, повели к выходу. Возле выходного шлюза вышла заминка.

Сначала прошла группа «свободных пассажиров». Прокурор среди них выделялся особой статью. Он сегодня главный герой, все цветы достанутся ему. Дошла очередь и до нас. Я бы предпочел, чтобы задержались мы подольше, поскольку впереди меня стояла Анна, и я имел возможность видеть ее. Она крутила головой, стараясь смотреть на меня, но ее все время мягко поправляли. Нас буквально на руках снесли вниз, к стоявшему рядом зашторенному автобусу. На космодроме стоял солнечный штиль. Меня обдало запахом горячего бетона и обгоревшей обшивки, но мне это доставило огромное удовольствие. На этом коротком пути я успел заметить очень многое и, самое главное, земной горизонт. Пусть здесь не такие яркие краски, как на Юпитере, пусть нет таких контрастов, как в открытом космосе, это ничего. Зато я дома!

Привезли нас в небольшой городок, состоящий из ряда двухэтажных зданий, расположенных прямо в лесу. Просто райский уголок, да и только! Я полной грудью вдыхал воздух, нет, не вдыхал, а пил его большими глотками, как путник, попавший в оазис с долгожданным колодцем после многодневного бесплодного метания по пустыне. Голова кружилась, а я не мог остановиться. Наконец нас разделили, мы с Анной перебросились влюбленными взглядами, и нас повели к нашим новым жилищам.

Я жадно ловил каждый штрих, каждый кустик или цветок имел для меня важное значение. Привели меня в двухкомнатную секцию, расположенную в двух уровнях. Дверь закрыли на ключ, и санитары развязали рукава на моей рубашке. Руки затекли, а я ничем не мог им помочь, когда они снимали с меня рубашку. Пока они, не спуская с меня глаз, занимались проверкой помещения, я тоже огляделся.

Эти помещения, естественно, рассчитывались на реабилитацию бывших звездолетчиков. Долгий полет мог наложить свой отпечаток на их психику, поэтому все было тщательно продумано и изготовлено. Меня не удивило, когда один из санитаров, используя ручной пульт управления, опускал решетки на окна, убирал острые и угловатые предметы во встроенные шкафы. Открыть такой шкаф голыми руками просто невозможно, учитывая, из какого материала сделаны передние панели и насколько плотно они подогнаны. Второй санитар подготовил мне одежду и включил душ. Затем он пригласил меня воспользоваться им. Зайдя внутрь него, я увидел, что никаких выступающих частей в нем нет, а в стенах и потолке имеются сеточки, через которые и будет подаваться вода. Я разделся и санитар забрал мою одежду. Затем он открыл панель управления, замаскированную в стене, набрал температуру воды, вид душа и время купания.