Читать книгу - "Мудрец - Брайан Макферсон"

Все пытались приноровиться к трудностям. Жизнь текла своим чередом, и вечером, как обычно, измученные постоянным страхом городские жители отправились в свои кровати отдохнуть.

Проснуться удалось далеко не всем. Не для всех уснувших наступило светлое утро…

Мощный толчок поразил ночью те районы, где во времена Рабства располагались женские поселения. Огромная извилистая трещина расколола надвое эту окраину города, и в одно мгновение целые кварталы вместе с их обитателями оказались погребены на дне глубокой пропасти.

Одноэтажным районам, уничтоженным землетрясением, давно не везло. Давно за ними укрепилась слава одного из самых мрачных мест в городе, потому что именно здесь прокатилась волна тех самых кровавых преступлений, совершенно необъяснимых по своей жестокости.

Пытаясь найти какую-то закономерность в похищениях людей, Найл уже давно пришел к выводу, что целыми семьями люди никогда не пропадали в центральной, многоэтажной части Города.

Все кровавые события регистрировались лишь в окраинных кварталах, в убогих домиках, отделенных друг от друга лишь узкими клочками пыльных дворов и убогих огородов.

Землетрясение подстерегло горожан глухой ночью, когда все уже крепко заперлись, положили рядом с собой оружие на случай внезапного нападения, обсудили события минувшего дня и притихли в своих комнатах.

Люди очутились в ловушках, они оказались бессильны перед коварством судьбы…

Как потом выяснилось, ненасытная гортань разлома за несколько минут поглотила почти тысячу человек! Сотни немудреных, старых домов, до предела наполненных крепко спящими людьми, провалились под землю!

В тот день заседания Совета Свободных не было.

Найл распустил своих заместителей потому, что до этого собирал всех почти каждое утро. Начинались совещания с отчетов представителей разных районов, выборные докладывали о прошедшем за ночь, о поведении смертоносцев, и, к сожалению, частенько сообщали о новых жертвах. Потом быстренько оглашались данные разных бюрократических комитетов, — продовольственных ресурсов и заготовок, внешней безопасности и дисциплины.

От всей этой говорильни на душе Найла скребли кошки, но он заставлял себя терпеливо выслушивать красноречивые бредни районных болтунов.

Все они воспринимали заседания Совета Свободных как нечто значительное и необходимое для горожан, хотя их обязанности сводились лишь к эффектным словесным баталиям на разные темы.

Каждый прекрасно понимал, что все важнейшие решения всегда принимал Найл и все нити управления находятся в его руках, поэтому мало кто спорил, если Глава отменял собрания.

Так случилось и в день ужасной катастрофы.

Интуиция не сулила Найлу ничего доброго, и Хуссу постоянно звал его на улицу. Пустынник, как и многие другие живые существа, обостренно чувствовал приближающуюся беду.

С утра Найл обратил внимание, что паук неспокойно ведет себя и передвигается по Дворцу только через дверные проемы, избегая заталкивать свое туловище в эксплуатационные шахты, пронизывающие стены.

«Почему ты решил усложнить себе жизнь, дружище?» — обратился к нему Найл, нахмурив брови.

Он заметил, как восьмилапый копается с обыкновенной бронзовой ручкой и сразу заподозрил неладное.

Дворцовые двери весной зачастую разбухали от влажности и открывались не так легко, как знойным засушливым летом. Кроме того, нужно было обязательно особым образом повернуть старинную изогнутую ручку и щетинистые лапы пустынника, приспособленные больше для передвижения по вертикальным поверхностям, не очень ловко справлялись с этим.

«Сегодня не хочется залезать внутрь стен, — по-простому объяснил Хуссу. — Не могу себя заставить даже подойти».

Тогда уже начались первые подземные толчки, и Найл сразу понял, что капризы паука каким-то образом связаны с пробудившейся стихией. Но этот телепатический контакт вспыхнул в его памяти ночью, когда он вместе со своей свитой прибыл к гигантской трещине.

Они достигли отгороженного канатами края небольшой площади, обрывавшегося пропастью вниз.

На самом краю еще каким-то чудом стояла хибарка, но казалось, что она уже немного покачивалась и в любое мгновение могла рухнуть вниз.

В свете беспорядочно пылающих костров, разведенных по краю раскола, на самом дне образовавшегося ущелья ошеломленному взору представала немыслимая мешанина из обломков деревянных домов, разлетевшихся заборов, хозяйственных построек и старых фургонов, торчавших во дворах.

Неведомые силы словно задались целью сокрушить за одно мгновение городской порядок, переделать пространство, устоявшееся за века и перевернуть все вверх дном.

Поднимался ветер и нес с собой клубы пыли. Казалось, что даже сам Город исчезал вдали, укрываясь за плотной пеленой.

Даже на большом расстоянии порой снизу, со дна возникшего каньона слышались стоны несчастных. Хотя большинство погибло, кто-то из счастливчиков отделался легкими ушибами и даже сам пытался выбираться по свежим стенам разлома.

Немногочисленных раненых при свете факелов доставали из завалов добровольцы. Симеон и два его племянника, Фелим и Бойд, рьяно руководили спасательными работами и накладывали повязки из паучьего шелка с невероятной ловкостью и быстротой.

Фелим и Бойд врачевали шакальей травой, а в руках их седовласого дяди то и дело появлялась огромная бутыль с широким горлышком, в которой колыхалось вязкое, густое вещество багрового цвета. Маслянистая жидкость распространяла невероятное зловоние, стоило только слегка приоткрыть массивную притертую пробку.

Некоторые, особенно легко пострадавшие, молили избавить их от такого радикального лечения, но Симеон каждый раз был неумолим.

Суровый врач обильно смачивал этим препаратом тампоны, изготовленные из нежно-голубого пушистого луизианского мха, и безжалостно накладывал на раны.

— Молчать, бездельники! Закрыть рты! — ревел он на пострадавших, корчившихся от смрада на своих носилках и пытавшихся протестовать против такой процедуры. Я жизнью рисковал в Дельте, когда добывал для вас корни красного шувида, а вы не можете заткнуть свои сопливые носы и потерпеть! Всем молчать! Тут командую я! Все делается только для вас!

Дельтийский шувид, под воздействием энергетических импульсов Нуады, из скромного кустарника превратился в хищное плотоядное растение, питающееся исключительно теплой кровью.

Безобидный на вид, он расстилался по земле тонкими прочными щупальцами и устраивал ловушки, охотясь на мелких млекопитающих, хотя при возможности мог заманить в свои тенета и более основательную добычу, вроде молодого кабанчика. Опасен шувид был даже для человека, но Симеон все равно время от времени предпринимал походы в Дельту, так как издавна знал, что экстракт из красных зловонных корней мгновенно заживляет самые серьезные раны и останавливает сильное кровотечение у людей даже с плохой свертываемостью.