Читать книгу - "Признаки жизни - Сергей Недоруб"

— Простые вещи?!

— Ну да. По-твоему, когда про бывшего смертельно раненого говорят, что он выжил благодаря силе воли, это всего лишь пустые слова? Это четкие формулы, Шептун, указания к действию. Кто-то успевает нащупать это состояние в критический момент, кто-то нет. Некоторые даже не начинают искать. Я говорю тебе прямым текстом: регенерацией тела можно управлять. И уже показал тебе несколько упражнений. Они помогут восстановить здоровье, не говоря уже о повышении качества жизни.

— Так в сутках всего двадцать четыре часа. Как повысить качество?

— Именно его и повышать. Я ведь не о количестве говорю. Никто не хочет жить вечно.

— Может, я хочу.

— Не хочешь, поверь мне. Если ты не найдешь себе применения за отпущенные тебе годы, то зачем тебе увеличивать их число?

— А если найду?

— Тогда можно рассчитывать на возвращение в другой инкарнации.

— Совсем уже какая-то мистика пошла.

— Кот на автомобиле, Шептун. Всего лишь кот на автомобиле.

Маркус лежал на спине, задрав все четыре лапы кверху, и дрых. В такой позе он напоминал перевернутый столик, если только существовали столики с такими мохнатыми скатертями. Столик то и дело пошевеливал хвостом.

Шептун сидел рядом с ним, наблюдая. Кот пребывал в такой безмятежности, что хотелось прикоснуться к ней, взять чуточку — у животного ведь не убудет. Но животное в данный момент могло поделиться разве что электростатическим разрядом.

— Да, малыш, жизнь повернулась в интересную сторону, — признался Шептун, латая свитер вытащенной из него же ниткой при помощи отломанного куска шила. — Сидим мы тут и во всех отношениях лечимся. Делаем то, что нам говорит неизвестный человек. Мороженого вот воображаемого наелись, да так, что чуть простуду не подхватили.

Кот всхрапнул немного и вывернул голову так, что сталкеру стало больно на это смотреть.

— И ведь верю я ему, вот в чем дело, — говорил сталкер. — Самому бы сказал кто, пусть даже месяц назад, так не поверил бы. Не поверил бы, что буду общаться с мужиком в плаще, которого знаю несколько дней, на темы, о которых даже с самим собой не говорил и с лучшими друзьями тоже. Впрочем, где они сейчас, эти друзья? Разбежались все. Боялся я, котяра, с ними о сокровенном беседовать, потому как распугать всех не хотел. Ну зачем все свои болячки на других выплескивать, скажи? А теперь вижу я, что и не болячки это вовсе, а так — естественные жизненные этапы, которые бывают у каждого. Причем я все равно оказался болен, но вовсе не тем, чем думал. Гордился я своими болезнями, кот. Неспособностью себя на место другого человека поставить, например. Я же типа как крутой дядя. Ну да, пусть я никому об этом не говорил, так ведь все равно думал.

Перевернув свитер, сталкер начал чинить прореху на боку. Именно здесь оказалась дырка от арматуры. Зашивая ее, Шептун всеми силами попытался вообразить, что прямо сейчас зашивает себя самого. Сложнее всего было создать образ выздоровления, а не иголки, пронзающей плоть.

— Сенатор, — проговорил он. — Кот, ты его не боишься, как я посмотрю. В первый раз ты, помню, глядел на него как на самого архангела Гавриила. Да, я заметил, несмотря на то, что был совсем плохой. А затем все устаканилось. Может, ты поверил Сенатору, потому что это сделал я?

Маркус ни опроверг, ни подтвердил высказывание. Но Шептун все равно знал, что кот на его мнение о людях клал без зазрения совести.

— Нравится мне, как ты молчишь, приятель. — Шептун случайно распорол уже сделанные стежки и начал заново, другим способом. — Нравится, что у тебя есть обо всем свое мнение, очень простое и, как всегда оказывается, верное. Мне бы у тебя поучиться. Но вот только ты этого не оценишь и меня все равно не похвалишь. Должно быть, старина, мне нужно, чтоб меня хвалили, рукоплескали. Я сам не знаю, чего хочу от жизни.

Сталкер вздохнул.

— Знаешь, почему я поверил Сенатору, котлета? Потому что все время, что я в клане, я добивался того, чтобы люди верили мне. Здравствуйте. Мир тебе, сталкер. Я Шептун из клана «Набат». А я Дункан Маклауд из клана Маклаудов. Меч из-под плаща, и давай драться. Или не драться, как повезет. Ведь не всегда меня выслушивали до конца. Чаще всего сбегали — под каким-то предлогом или после легкого взаимного мордобоя. И, что самое смешное, котяра, не от меня они сбегали, понимаешь? От слова моего. «Набат». Каждый воображал то, что отвечало его представлениям о Зоне. Мощную военизированную группировку. Бригаду хлопцев с автоматами. Сборище отбросов в оборванных одеждах. Многое зависело от моего внешнего вида и того, как хорошо с утра я поел. Так что они верили тому, во что хотели верить. И убегали. А знаешь, старик, как я сам на это реагировал? Нравилось мне, вот как. Мне нравилось, что «Набат» окрутел настолько, что многие люди разбегаются от одного упоминания о клане. И ни разу я не задумался, что это вовсе не из-за репутации клана, а потому, что люди уже пришли сюда напуганными. Для них сталкер какого-либо клана, агитирующий за вступление, — такая же аномалия, как «жарка» или «карусель». И когда я говорил Грачу, дескать, нашел человека, но он отказался, то шеф ругался, а я радовался, понимаешь? Мне было приятно, что сегодня удалось на кого-то нагнать страху. Я верил, будто укрепляю этим клан. Ведь клан — это не просто группа сталкеров. За долгое время я и не понял, что такое «Набат». Знаю лишь, что это безусловная сила.

Маркус перевернулся на живот, но от своего занятия не оторвался, продолжая дрыхнуть изо всех сил. На его мордочке отобразилось нетерпение, когда же хозяин изволит заткнуться.

— И думается мне, что именно ты понимаешь суть клана лучше, чем я, Грач или все мы, вместе взятые, — покивал Шептун. — Для тебя «Набат» — это место, где ты душой отдыхаешь. И это главное. А Сенатору я доверяю, потому что отдаю этим долг. Свой долг Гиббону и всем тем людям, кому встреча со мной пользы не принесла. Я должен понять, что они чувствовали, когда им насаждали образ жизни, который бы им помог справиться со многими ошибками. Ведь это так неприятно, когда тебя жизни учат. Если учат плохому, то это само по себе фигово, а если хорошему, то возникает неприятное чувство, что раньше ты был неправ. Единственный выход — учиться самому, но как? Ведь Зона не всегда дает второй шанс.

Закончив шить, сталкер собрался надеть свитер снова, но остановился и осмотрел себя. Он похудел, однако вместе с тем стал более жилистым, гибким. По крайней мере чувствовать себя он в целом стал лучше.

— Все будет хорошо, Маркус, — пообещал Шептун, возясь с завернувшимся рукавом. — Прорвемся.