Читать книгу - "Каменный век. Книга 1. Род Волка - Сергей Щепетов"

И он старался. У него с непривычки жутко болели руки, он умудрился сжечь спину на солнце, он забросил сбор ягод и активную рыбалку… Но результат был налицо! Не в буквальном, конечно, смысле, поскольку на свое лицо Семен смотреть не мог, но регулярно счищал с него ошметки глины, смешанной с потом.

Первый опыт удался, хоть и не полностью. Лучше всего высушивание перенесли образцы с максимальным содержанием наполнителя. Это означало, что нужно делать еще одну пробную партию, чтобы выяснить, какое содержание песка будет уже излишним. Последнее титаническое усилие, и фундаментальный вывод был сделан: на три части глины две части наполнителя – пропорция оптимальная! Правда, это означало не окончание трудов праведных, а лишь возможность к ним приступить – все это было, по сути, лишь подготовкой. Оставалось радоваться, что путь, который, наверное, занял у народов мира не одну сотню лет, он прошел за несколько дней. Или, во всяком случае, мог надеяться, что прошел.

Отставив в сторону подсохшие миски, Семен от души поздравил себя с радостным событием, пожелал себе дальнейших успехов и… объявил выходной. В том смысле, что весь следующий день с глиной возиться он не будет.

Потом он три дня подряд с упорством тупого маньяка разминал и готовил глину для великой лепки. Занятие это было тяжелым и скучным, ему пришлось развлекать себя, воображая, как и что именно можно изготовить из полученного материала. В ходе этих умственных упражнений выявилась некая закавыка: форма керамических сосудов, виденных Семеном «живьем» или на картинках, сильно отличалась от формы привычной металлической посуды. К чему бы это, а?

«Самый главный предмет на кухне – это кастрюля. Что может быть проще: плоское дно, ровные вертикальные стенки. Правда, у металлического котелка или котла типа „казан“ дно округлое – перемешивать продукт в такой посуде удобнее, но хранить и ставить на ровную поверхность трудно – того и гляди опрокинется. Но вот почему-то никак не вспоминается, чтобы какой-нибудь глиняный сосуд напоминал формой кастрюлю. Наоборот, они все какие-то округлые, а дно если и плоское, то маленькое, незначительное. Гончары всех веков как бы старались в своих изделиях свести к минимуму присутствие плоских поверхностей. А почему? Какой в этом философский смысл? Если он и есть, то только один: выпуклые, округлые поверхности реагируют на нагрузки и внутренние напряжения иначе, чем плоские. Хуже или лучше – неважно, главное, что иначе. Соответственно, их сочетание в одном изделии может вызвать… скажем так, дополнительные проблемы.

Ну, нет! – решил Семен. – Вот уж чем я точно не буду заниматься, так это выяснять опытным путем, что нужно делать, чтобы у посудины не откалывалось дно! Жизни не хватит! Пускай все будет равномерное и округлое. В конце концов, кухонные столы здесь еще не изобрели! Кроме того, сосуд в форме кувшина, наверное, не обязательно помещать над огнем, а можно просто поставить в костер и обложить дровами».

Способ наращивания вверх стенок сосуда Семен придумал просто замечательный. Из цельного кома вылепляется, точнее, выдавливается подобие миски или округлого корытца. Потом на камне раскатывается несколько «колбасок» из глины, и эти колбаски прилепляются на края миски по кругу или по спирали. Места стыков можно при необходимости смочить водой и промять, а колбаску, прищипывая пальцами, сделать плоской. Пока раскатывается следующая, изделие успевает слегка подсохнуть и стенки не оседают. Семен был так доволен своим технологическим прорывом, что рискнул изготовить пару посудин, напоминающих настоящие горшки – пузатые в середине и сужающиеся кверху. Он не мог нарадоваться мощи своего конструкторского гения, пока в памяти не всплыл давно забытый термин «ленточная керамика». Он зацепился за него и стал рыться вокруг, словно грибник, ворошащий листья возле найденного белого гриба. Ничего путного он, правда, не раскопал, только вспомнил, что ленточный способ лепки сосудов был, кажется, самым распространенным в примитивном керамическом производстве древности. «В конце концов, это не важно, – утешил он себя. – Я же сам додумался!»

Однажды утром, перед отправкой в «мастерскую», ему пришла в голову новая идея: «А что, если пойти другим путем? Чтобы создать некий сосуд, нужно облечь глиной соответствующий объем пространства – пустоту. А пустота, она, ясное дело, мягкая, ее глиной не обмажешь, поэтому нужно прибегать ко всяким хитростям типа глиняных лент и „колбасок“. Вот если бы эта пустота была твердой… А что такого? Это же очень просто: берешь мешочек, набиваешь его песком, завязываешь и обмазываешь снаружи глиной. Когда она подсохнет, песок высыпаешь, а мешочек вытаскиваешь – и все дела! До такого наверняка еще никто не додумывался!»

Идея Семену так понравилась, что он не сразу сообразил, что мешочек из шкуры для этого не годится, а ткани… Потом он довольно долго сидел над кучкой грязных тряпок, которые когда-то были его одеждой, – ничего подходящего среди них не было. Он уже решил махнуть на это дело рукой, как вдруг его осенило: носки!

Да, пожалуй, это могло стать радикальным решением проблемы. То, что носки твердые, поправимо – их можно просто размочить в воде, и они опять станут мягкими. Дырки в них, конечно, большие, но один можно вставить в другой, развернув в обратную сторону… «Ну и голова! – уважительно погладил себя по лбу Семен. – Просто инженерно-конструкторское бюро!»

С применением «носковой» технологии Семен изготовил три сосуда, напоминающие то ли тощие кувшины, то ли толстые бутылки. Уже закончив работу, он задумался над вопросом бездонной философской глубины: «А зачем, собственно, я это сделал? Что мне в эти бутылки наливать?» Но мощный интеллект ученого не подвел и на этот раз: на краю сознания туманным призраком обозначился ответ на вопрос «что?», а за ним вереницей операций выстроился ответ на незаданный еще вопрос «как исполнить?».

– Кыш! – сказал этим мыслям Семен. – Не до вас сейчас!

Готовые изделия он относил в нишу под обрывом, ставил там на подстилку из листьев, а саму нишу снаружи заваливал ветками – пускай сохнут медленно, но равномерно. Может быть, конечно, быстрая сушка на солнце и ветре особого вреда изделиям и не принесет, но стоит ли это проверять?

Когда заготовленная глиняная масса иссякла, Семен поставил последнее изделие на просушку, перевернул изготовленные ранее и уже подсохшие кверху дном и решил заняться подготовкой к следующей операции.

«Обжиг. Как это будет по науке? Удаление химически связанной воды и сплавление частиц глины. Или не сплавление? Кажется, при сплавлении должна получаться стекловидная масса типа фарфора. Пожалуй, это нам не нужно – излишество, как известно, вредит. Обжигают посуду в печи. Могу вспомнить десяток конструкций печей для выпечки хлеба в полевых условиях и ни одной – для обжига. По очень простой причине: вспоминать можно только то, что когда-то знал, но забыл, а я и не знал. В принципе, я могу представить, как такое сооружение должно быть устроено. А вот представить, как его построить здесь, – не могу! Ясно, что это должно быть некое замкнутое пространство, которое заполняется топливом и изделиями. Нужен дымоход и поддувало, чтобы поступал воздух для горения. Вот была бы пустая железная бочка-двухсотка – никаких проблем, а так… Тогда что, костер? Яма? Точнее – костер в яме? Можно ли вообще обжигать керамику на костре, лично мне не вполне ясно. Но с другой стороны, печи придумали на несколько тысяч лет позже, чем изобрели керамику. Значит…»