Читать книгу - "Дракон Фануил - Дэниел Худ"

— Лонс? Наш великий герой? Лонс Великолепный? Боюсь, его светлости нет здесь, милорд эдил, но если вы подождете чуть-чуть, то он почтит нас своим присутствием — я в этом уверен.

— Когда?

— Скоро. — Актер отбросил насмешливый тон. — Он пошел куда-то перекусить и должен вот-вот вернуться. Можете подождать его здесь, если хотите.

И, отвесив очередной поклон, он отвернулся и хлопнул в ладоши, давая сигнал к началу репетиции.

Кессиас мрачно посмотрел ему вслед.

— Вот его я бы с удовольствием загнал куда-нибудь в глухомань.

— А кто это? — поинтересовался Лайам, наблюдая, как актер разводит людей по сцене.

— Кансаллус. Он пишет все их несчастные сценарии, руководит постановками и сам неплохой актер. Кроме того, он наполовину содержит этот театр, впрочем, говорят, что в кредит. Редкостный мошенник, но обладает рядом достоинств: умом, талантом, здравым смыслом. И никогда не поднимает скандала, когда я прихожу их закрывать.

В голосе эдила проскользнула нотка признательности.

— Если этот человек вам по нраву, зачем же вы их закрываете?

— Так хочет герцог. Он недолюбливает этот театр, особенно после того, как они тут начали выпускать на сцену женщин. А потому через несколько дней после праздника Урис их ждут гастроли по деревням.

Кессиас шумно вздохнул, и они, умолкнув, принялись наблюдать за репетицией. Актеры трудились над пасторальной комедией с пастушками и волшебным народцем. Плутишка Хорек играл в ней роль пьяного хуторянина. Хотя роль его была эпизодической, шут очень удачно насыщал ее юмористическими деталями, так что оба непрошеных зрителя то и дело посмеивались.

Услышав этот смех, Кансаллус подошел к ним — не забывая, впрочем, приглядывать за тем, что творится на сцене.

— Вам нравится? — поинтересовался он с деланным равнодушием.

— По правде говоря, недурная вещица.

— Да, очень забавно, — сказал и Лайам.

Услышав похвалу, Кансаллус расцвел и, повернувшись в сторону сцены, несколько раз взмахнул рукой, словно показывая актерам, что все идет распрекрасно.

— Скажите, а почему вы не поставили на главную роль ту девушку, которая вчера играла роль героини? — спросил Лайам, дождавшись перерыва между двумя мизансценами. — Она бы очень неплохо смотрелась в костюме пастушки.

— Ах, вон вы о ком! — произнес Кансаллус, закатывая глаза. — За подобное предложение я мог бы тут же стать инвалидом или вовсе лишиться жизни. Видите ли, она предпочитает играть в трагедиях, и только в трагедиях. Она считает себя великой актрисой, гениальной актрисой. Низкие комедии не для нее. Кривляться? Подмигивать? Спотыкаться и шлепаться на задницу? Никогда! Скорее она покончит с собой, чем согласится играть комедийные роли!

— Такая красотка и такая гордячка? — спросил Кессиас с сальной ухмылочкой. — Жаль. У нее чудные ножки.

Лайам согласно кивнул.

— О, этого я отрицать не могу. Ножки чудные, и фигурка, и личико. Наслаждайтесь тем, что видите на сцене, добрые господа. Потому что нигде вам больше не представится случая увидеть Рору обнаженной, и уж тем более — на ложе любви.

— Рору? — Лайаму пришло в голову, что свои поиски ему следовало начать с театра, а попавши в театр — прямо с Кансаллуса. Он все больше и больше начинал казаться ему весьма дельным и сведущим человеком.

— Да, ее зовут Рора, — подтвердил актер. — Никто не может назвать Рору своей игрушкой, никто не может похвалиться, что она ласкала его или согревала ему постель в зимние ночи. Наша Рора слишком чиста, слишком талантлива и слишком хороша для комедии… Нет! Нет! Нет! Хорек, баранья твоя башка, сифилитик несчастный, мокрая курица!.. Что ты себе позволяешь?..

И он с воплями кинулся к сцене. Плутишка Хорек замер с видом оскорбленной невинности; прочие актеры тем временем давились от смеха.

— Я-то в чем виноват, мастер драматург, если мои товарищи по сцене не в состоянии сдержать свои низменные инстинкты… — его голос с нарочито раскатистым «р» громыхал словно гром. Но тут за спиной у Лайама и Кессиаса скрипнула дверь, и они обернулись.

Через порог шагнула та, о которой они только что говорили, и Лайаму показалось, что у него вот-вот остановится сердце. Даже сейчас, в полумраке огромного зала, в теплом зимнем плаще, девушка выглядела потрясающе. Выпуклые, чуть поджатые губы и безукоризненный абрис лица придавали ей сходство со старинной скульптурой. Неяркий свет сообщал волосам девушки тускло-золотистый оттенок. Лайам попытался мысленно сравнить ее с леди Неквер, но леди Неквер не сочла возможным явиться на конкурс. Завидев чужих, девушка остановилась. Остановился и шедший за ней Лонс.

— Добрый день, эдил Кессиас, — произнесла девушка звучным, мелодичным голосом. Однако при этом смотрела она на Лайама. Рора улыбнулась — с легким налетом недоумения — и приподняла бровь. Она явно понимала, какое впечатление производит.

«Ну еще бы ей не понять, когда у меня челюсть отвисла чуть ли не до колен», — пристыжено подумал Лайам и взглянул на Кессиаса. Тот откашлялся.

— Актер Лонс — это вы?

Красавчик явно не ожидал, что эдил обратится к нему. Было видно, что он слегка растерялся.

— Да.

— Нам надо с вами поговорить, если вы в состоянии уделить нам немного времени.

— Но репетиция…

— Кансаллус не возражает, — твердо сказал Кессиас, складывая руки на широкой груди.

— Ну, тогда, я полагаю…

Молодой актер обошел Рору, продолжавшую глядеть на Лайама. Лайам же, в свою очередь, упорно смотрел в сторону, с ужасом осознавая, что заливается краской.

— Так что же вам нужно, эдил? — спросил Лонс, чуть играя голосом. Он уже вполне овладел собой. Эдил указал жестом на девушку:

— Может, нам лучше поговорить наедине?

Лонс напрягся. Рора тоже.

— Все, что вы можете сказать моему брату, вы можете сказать и мне, — холодно произнесла она.

— Ну хорошо, — покладисто согласился эдил и повернулся к Лонсу: — Итак, братец, не скажете ли вы, что за дела вас связывали с Тарквином Танаквилем?

Лонс стиснул кулаки и, запинаясь, пробормотал:

— Танаквиль? Чародей? Так это он вас послал? Условия сделки не выполнены, сроки не соблюдены, и я…

— Лонс! — предостерегающе воскликнула Рора.

— Тихо! — прикрикнул на нее Кессиас, но этого мгновения хватило, чтобы к Лонсу вернулось спокойствие.

— Нас связывают кое-какие дела, — официальным тоном произнес он. — Дела личного толка, и они не окончены, так что вам нет нужды в них вмешиваться.

— А я вот в этом сомневаюсь, почтеннейший. Вы уже не закончите никаких дел с мастером Танаквилем.

— Что?! — гневно воскликнул Лонс. — Вы не можете мне этого запретить!..