Читать книгу - "Особо дикая магия - Эллисон Сафт"

подбородок приобрел такие решительные очертания, а глаза разгорелись ярче пламени в камине.

Она не отпускает его руку, а он этого и не хочет. Ее сжатые пальцы удерживают его в море хаоса, как якорь. Вместе они проталкиваются сквозь толпу, пока не находят несколько человек, образовавших нечто вроде очереди. Даже привстав на цыпочки, Уэс не видит, что находится в голове очереди.

– Мэгги Уэлти! – Уэс не сразу узнает добродушный голос Халанана и его приветливые голубые глаза. – И Уинтерс. Что вы оба делаете здесь так поздно вечером?

– Пришли записаться на охоту, – говорит Маргарет.

– Чтоб мне провалиться! – Он явно не в восторге, но хлопает по спине человека, стоящего перед ним. – Посторонись! У нас еще одни.

– Посторонись!

Это слово передается из уст в уста, перерастает в крик, распространяется по бару, как лесной пожар. Перед ними расступаются, кто-то кладет ладонь на спину Уэсу и слегка подталкивает. Шаркая ногами, они продвигаются вперед, но Уэс мало что замечает вокруг, кроме теплого блеска пайеток и яркой рыжины лисьих палантинов. Наконец путь им преграждает что-то вроде прилавка, за которым распоряжается та самая женщина, что рассказывала легенду на церемонии открытия.

При виде их обоих у нее открывается рот.

– Это и есть твой алхимик? Где ты его нашла?

– В Дануэе.

Женщина вздыхает, словно подобные уклончивые ответы получала от Маргарет уже тысячу раз. Ее взгляд впивается в Уэса с такой силой, что чуть не сбивает его с ног.

– Как тебя зовут?

– Уэстон Уинтерс, мэм. – Он одаряет ее улыбкой, надеясь, что она получилась самой яркой из имеющихся в его арсенале. – Рад познакомиться.

– Уэстон Уинтерс, значит? А ты точно откопала его не где-нибудь в детской книжке?

– Точно.

Женщина вдруг ахает, так напугав Уэса, что он едва не подскакивает. Она тычет в него обвиняющим перстом.

– Минуточку! Уинтерс. То-то фамилия показалась мне знакомой. На днях заходил Марк Халанан и рассказал мне престранную историю. Знаешь, о чем?

Все молчат.

– Он сказал, что у Ивлин новый ученик, юноша по фамилии Уинтерс. А я сказала ему, что это бред собачий. И тут являешься ты. – Женщина аккуратно складывает руки на столе. – Интересно, почему меня не покидает чувство, будто вы двое замыслили что-то хитрое?

– Хитрое? – с запинкой отзывается Уэс. – Нет!.. То есть что вы, мэм. Вот уж чего я никогда не затевал, так это хитростей.

– Он в самом деле ее ученик, – вмешивается Маргарет. – Она дала ему разрешение приехать пораньше. Его уроки начнутся сразу же после ее возвращения.

– Правда? Ты меня не обманываешь?

– Разумеется, нет.

Женщина переводит проницательный взгляд с одного на другого. Уэс твердо удерживает на лице улыбку. Женщину это не успокаивает, но она разводит руками.

– Ну, тогда ладно. А знаешь, что будет дальше, городской мальчик? Тебе предстоят жертвоприношения.

Видимо, он так на нее вытаращился, что она взрывается хохотом и хлопает ладонями по своему прилавку. На его поверхности вырезана базовая формула нигредо. Оранжевый свет камина вливается в бороздки цикла трансмутации.

– Ничего особо ценного. Капля крови или прядка волос.

Его удивляет сходство этой катаристской традиции со свадебным обрядом сумистов. По традиции священник проводит алхимический ритуал, как правило, на обручальных кольцах, символизирующий единение тел и душ. Это стремление, патологически присущее исключительно сумистам, – не расставаться с кольцом, заряженным сущностью молочных зубов или ногтей их супруга. Вечно они отрезают частицы самих себя, чтобы потешить Бога. Говорят, что под алтарем церкви неподалеку от его дома находится бережно сохраненный мизинчик ноги святой мученицы Цецилии.

Женщина выжидательно смотрит на него. Ему в самом деле не хочется думать о женитьбе на Маргарет Уэлти даже в переносном смысле, но он все же кивает. Удовлетворенная, она выкладывает на стол стеклянную миску, кусок мела и нож. Уэса немного мутит, когда он берется за нож. Мысль о расставании с волосами тревожит его сильнее, чем другой возможный вариант, – значит, остается кровь. Он прижимает лезвие к ладони, и толпа притихает. У Уэса в ушах гулко отдается стук сердца.

Вдруг кто-то кричит:

– Стой!

К ним через толпу с важным видом направляется Джейме Харрингтон. На его песчаных волосах кепка, рубашка под помочами кажется девственно-белой, ее рукава закатаны до локтей. Ненависть свивается змеей внутри у Уэса. Маргарет рядом с ним ощетинивается.

Его верный песик – Мэттис, если не подводит память, – нерешительно движется следом в нескольких шагах, вместе с молодой рыжеватой женщиной в шляпке с вороньим пером. Судя по окровавленной тряпке у нее на руке, точно такой же, как тряпка на руке Джейме, они партнеры по охоте. А у бедняги Мэттиса на виске выстрижена здоровенная проплешина, и Уэс убеждается, что его тщеславие было оправданным.

– Правила гласят, что запись должна быть завершена до полуночи, – Джейме стучит по своим наручным часам. – А сейчас пять минут первого.

– Какого черта он творит? – сквозь зубы бормочет Уэс.

– Лезет не в свое дело, – яд в голосе Маргарет удивляет его.

– Охота – древнейшая из наших традиций. Наше наследие истинных новоальбионцев, – продолжает Джейме. – Мы всегда следовали правилам, установленным первыми поселенцами. Мне известно, что я говорю от имени всех и каждого, заявляя: ничто не должно запятнать святость этого события.

Неопределенное молчание повисает над баром. Потом в толпе проносятся несколько согласных возгласов.

– Он что, серьезно? – шипит Уэс. – Даже если мы на пять минут опоздали, что с того?

– Время тут ни при чем.

Он с беспокойством косится на Маргарет. Она держит руки скрещенными на груди и смотрит в толпу, как загнанное в угол животное. Чего она не сказала ему? Так или иначе, если их принудят соблюдать правила, для них все кончено. Его семья окажется в безвыходном положении, а мечты его и Маргарет будут разбиты вдребезги.

Из дальнего угла бара кто-то кричит:

– Да не суйся ты куда не просят, Харрингтон.

Самодовольное лицо Джейме становится кислым. Женщина за прилавком демонстративно смотрит на свои часы. Уэс затаивает дыхание, увидев, как минутная стрелка останавливается точно напротив пятерки. Они обречены.

– Ну-у… – начинает женщина, – вопрос спорный. На моих часах ровно полночь.

– Но…

– Мой бар, мое время, – и она переводит взгляд на Уэса. – Может, начнем, мистер Уинтерс, пока не набежали другие критики?

Отблеск огня в камине скользит по лезвию ножа у него в руках. При самой мысли о жертве, принесенной Маргарет, он каменеет. Случалось ли ему когда-нибудь отдавать частицу самого себя, и если да, насколько большую? Но если она уже видела все его раны, усилится ли боль, если он прольет еще немного крови ради нее?

Они ведь, в сущности,