Читать книгу - "Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан"

Баосян презрительно скривил губы:

– А когда я вас не разочаровывал?

На мгновение Эсэню показалось, что Чаган сейчас ударит Баосяна. Затем он взял себя в руки и крикнул так громко, что услышали слуги в коридоре за дверью:

– Вызвать сына генерал-губернатора Болуда!

Вскоре вошел Алтан, все еще в доспехах. Его лицо повеселело, когда он увидел царящую в комнате напряженность.

– Мое почтение глубокоуважаемому Великому князю Хэнань.

Чаган кисло смотрел на него:

– Алтан, сын Болуд-Тэмура. Ваш отец, генерал-губернатор Шаньси, давно объединился с нами против этих мятежников, сражающихся с империей Юань.

– Это правда, достопочтенный Князь.

– Учитывая наши недавние потери, я прошу у вашего отца одну тысячу воинов, способных сражаться в легкой кавалерии, со своими конями и оружием. Я позабочусь о том, чтобы при дворе Великого Хана ему воздали должное за его заслуги, когда мы победим мятежников в наступающем сезоне. Алтан склонил голову:

– Вы получите воинов.

– Моя семья благодарит вас. Я понимаю, что ваш отец не нуждается в новых сокровищах, но мне доставит удовольствие вознаградить вас лично за службу в доказательство нашего расположения. Я дарю вам земли из моего собственного владения. Я отдаю все земли и личные хозяйства, лежащие между Аньяном и северной рекой, в полное ваше распоряжение. – Все знали, что эти земли были частью владений, обеспечивающих резиденцию Баосяна.

Лицо Алтана выразило удивление и удовлетворение:

– Великий князь Хэнань очень щедр.

– Можете идти. – Голос Чагана стал мрачным. – Вы все.

Эсэнь, Алтан и Баосян ушли в угрюмом молчании. Эсэнь уже наполовину спустился по лестнице резиденции отца и только потом заметил, что рядом с ним уже нет Алтана и Баосяна. Оглянувшись, он увидел, что Баосян с отвращением смотрит на руку Алтана, лежащую на его локте. Он сделал движение, как будто хотел ее сбросить, но Алтан с усмешкой приложил силу, чтобы ее удержать.

– Кузен Баобао, позволь мне поблагодарить тебя за этот царский подарок. – Он насмешливо подчеркнул детское прозвище кузена на языке хань. И продолжал с удовольствием: – Но как странно думать, что ты предпочел отдать свои земли, но не выполнить долг мужчины. Тебе, может быть, даже придется продать книги, чтобы заплатить слугам! Я думал, подобная перспектива поможет преодолеть твое нежелание, но вижу, что ошибся. Значит, это правда, что ты забыл, как натягивать тетиву лука? Или твоя мать никогда не учила тебя должным образом, она была слишком занята тем, что служила шлюхой варвара-манцзи…

Другой на его месте за такое оскорбление полез бы в драку. Даже Эсэнь, мать которого не оскорбили, открыл было рот, чтобы дать отпор. Но Баосян просто выдернул свою руку, окинул Алтана и Эсэня ненавидящим взглядом и, широко шагая, пошел прочь.

Эсэнь выждал несколько дней – достаточно, чтобы страсти остыли, – а потом отправился на поиски брата. Резиденция Баосяна в дальнем крыле дворца одновременно служила канцелярией администрации провинции. Длинная очередь крестьян ждала снаружи, когда кто-нибудь выслушает их разнообразные жалобы. Внутри мелкие чиновники, почти все из касты сэму[23], с болтающимися у поясов медными и серебряными печатями, деловито сновали туда-сюда по мощеным дворам дворца.

Слуги направили его в дальний павильон. Это было помещение, идеально соответствующее вкусу брата, то есть совсем не подходящее Эсеню. На стенах висели пейзажи, некоторые из них написал сам брат. Письменный стол гнулся под тяжестью массы сохнущих образцов каллиграфии, часть их была сделана монгольским письмом, а остальные – излишне усложненными местными иероглифами, которые Эсэнь так и не потрудился выучить.

Его брат сидел в центре комнаты вместе с парой монгольских купцов. Стол между ними был усеян остатками плодотворной беседы: чашками, шелухой семечек, крошками. Они говорили на мягком языке побережья, которого Эсэнь не понимал. Увидев его, они вежливо прервали разговор.

– Наше почтение, господин Эсэнь, – сказали они на ханьском языке. Поклонились, встали и ушли, извинившись.

Эсэнь смотрел им вслед.

– Зачем ты тратишь время на купцов? – спросил он по-монгольски. – Наверняка один из твоих чиновников может поторговаться с ними вместо тебя.

Баосян приподнял густые прямые брови. Тонкая кожа у него под глазами посинела, будто его били. Хотя в студии было тепло, он носил многослойные одежды: под богатой верхней одеждой сливового цвета виднелся металлический блеск другой ткани. Такой цвет придавал его лицу искусственную теплоту.

– И поэтому ты ничего не знаешь о своих сторонниках, кроме того, что они приходят на твой зов. Ты все еще думаешь, что семья Чжан занимается всего лишь контрабандой соли? Их генерал оказался очень способным. Только недавно он отнял у анархистов большой участок фермерских угодий. Поэтому сейчас семейство Чжан контролирует не только торговлю солью и шелком, каналы и морские пути, но и все большую часть торговли зерном – и все это по поручению империи Великой Юань. – Он обвел рукой красивую мебель в комнате, покрытую желтым лаком. – Даже стул, на котором ты сидишь, брат, из Янчжоу. Любую силу, обладающую таким огромным размахом, надо принимать во внимание. И особенно если они на нашей стороне.

Эсэнь пожал плечами:

– В Шаньси есть зерно, в Корё[24] – соль. И, по общему мнению, Чжан Шичэн – совершенно бесполезный бездельник, который проводит свои дни, поедая хлеб и сахар, а ночи – с проститутками Янчжоу.

– Ну, это правда. И это имело бы значение, если бы он принимал решения. Но я слышал, что мадам Чжан – это сила, с которой надо считаться.

– Женщина! – покачал головой Эсэнь; это показалось ему забавным.

Слуги убрали стол и принесли еду. Несмотря на наказание, назначенное Великим князем Хэнань, пока не было никаких признаков, что оно повлияло на жизнь Баосяна. Суп из пресноводной рыбы, приправленный грибами и ветчиной, пшеничные булочки и салат из проса с курицей; столько овощных салатов, что Эсэнь и сосчитать их не смог; розово-красные полоски копченого ягненка, приготовленного по рецепту Восточной Хэнань. Эсэнь пальцами взял кусочек раньше, чем тарелку успели поставить на стол. Брат рассмеялся не очень добрым смехом:

– Никто не сражается с тобой за право поесть, ты, чревоугодник.

Баосян всегда ел палочками, подхватывая кусочки изящным, широким взмахом руки, напоминающим полет влюбленных ласточек.

Во время трапезы, рассматривая рисунки на стенах, Эсень сказал:

– Брат, если бы ты тратил на тренировку боя на мечах половину того времени, которое ты тратишь на книги и каллиграфию, ты стал бы вполне умелым бойцом. Почему ты упорно ведешь эту войну с нашим отцом? Разве ты не можешь просто попытаться положиться на