Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

Мужчина кивнул, выглядя озадаченным. Перрин взял его передник и перчатки, и Аемин ушел. Перрин вынул свой собственный молот. Молот, который ему дали в Тире, молот, который использовался, чтобы убивать, но не использовался, чтобы созидать так долго.

Молот мог быть или оружием или инструментом. У Перрина был выбор, так же, как все, кто следовал за ним, имел выбор. У Прыгуна был выбор. Волк сделал этот выбор, рискуя больше в защиту Света, чем любой человек — спасая Перрина — когда-либо сможет понять.

Перрин использовал щипцы, чтобы снять небольшой кусок металла с углей, затем поместил его на наковальню. Он покрепче ухватился за рукоять и начал ковать.

Прошло много времени с тех пор как он нашел свой способ ковки. Фактически, последняя существенная работа, которую он помнил, была в Тире в тот мирный день, когда он оставил свои обязанности ненадолго и работал в той кузнице.

Ты как волк, муж. Фейли сказала ему это, намекая на то каким сосредоточенным он стал. Это было от волков; они могли знать прошлое и будущее, и все же быть сосредоточенными на охоте. Он мог сделать то же самое? Позвольте себе быть поглощенным при необходимости, все же сохранять равновесие в других частях его жизни?

Работа начала поглощать его. Ритмичное удары молота по металлу. Он обрабатывал брусок железа, иногда возвращая его на угли и вынимая другой, работая над несколькими заготовками сразу. У него были шаблоны поблизости для размеров того, что было необходимо. Он медленно сгибал металл по стороне наковальни, формируя его. Его руки начали потеть, его лицо нагрелось от огня и работы.

Неалд и Грэйди прибыли, вместе с Хранительницами мудрости и Масури. Поскольку Перрин работал, он не заметил, что они, посыли Сулин через Переходные врата проверить Белоплащников. Она возвратилась немного позже, но задержала свой отчет, до тех пор пока Перрин занят работой.

Перрин поддержал подкову, затем нахмурился. Это не было достаточно трудной работой. Это было успокоительным, да, но сегодня он хотел что-то более стимулирующее. Он чувствовал потребность созидать, как будто уравновешивая разрушение, которое он видел в мире, разрушение, которое он помог создать. Было несколько брусков необработанной стали, сложенной около кузни, материал лучше, чем тот, что использовался для подков. Они, вероятно, ждали, когда превратятся в мечи для прежних беженцев.

Перрин взял несколько из тех брусков стали и положил их в угли. Этот горн был не так хорош как тот, к которой он работал раньше; хотя у него были мехи и три бочки для того, чтобы поддавать жар, ветер охлаждал металл, и угли не разгорались, как он хотел бы. Он смотрел с неудовлетворенностью.

"Я могу помочь с этим, Лорд Перрин" сказал Неадл со стороны.

"Разогрей металл, если хочешь"

Перрин встретил его взгляд, затем кивнул. Он взял кусок стали, держа его щипцами. "Я хочу его хорошего желто-красного цвета. Заметь, не настолько горячим, когда он белеет."

Неадл кивнул. Перрин установил брусок на наковальне, взял свой молот и начал ковать снова. Неадл стоял в стороне, концентрируясь.

Перрин потерял себя в работе. Ковка стали. Все остальное исчезло. Ритмичные удары молота по металлу, как биение его сердца, Такого мерцающего металлического, теплого и опасного. В сосредоточении, он нашел ясность. Мир раскалывался, ломаясь все больше каждый день. Тут нужна помощь прямо сейчас. Однажды сломанную вещь,ты не сможешь сложить обратно вместе.

"Неадл", послышался голос Грэйди. Это было срочно, но так далеко от Перрина. "Неадл, что Вы делаете?"

"Я не знаю" ответил Неадл "Это кажется правильным"

Перрин продолжал ковать, все упорней. Он сворачивал металл, сглаживая части между собой. Это был замечательный способ, которым Ашаман держал температуру на точно нужном уровне. Это освободило Перрина от необходимости полагаться только на несколько моментов прекрасной температуры между нагревами.

Метал казалось тек, заранее зная какую форму он примет. Что он делал? Он взял из огня еще два куска металла и начал поочереди работать уже с тремя заготовками. Первую и самую большую он сложил, сплавляя её, используя прием известный как усадка, увеличивая её обхват. Он собрал его в большой шар, затем добавил ещё стали пока он не стал большим, размером с голову человека. Второй он вытянул, сделав его длинным и тонким, после чего сложил его в узкий стержень. В заключении, наименьший кусок он сплющил.

Он сделал вдох и выдох, его легкие работали как мехи. Его пот походил на воду для закалки. Его руки походили на наковальню. Он был кузнечным горном.

" Хранительницы мудрости. мне нужен круг" сказал Неадл быстро. "Сейчас же. Не спорьте! Мне это нужно!"

Начали лететь искры, когда Перрин бил. Большие снопы с каждым ударом. Он чувствовал, что что-то истекало из него, как будто каждый удар давал металлу его собственную силу, а также его чувства. И заботы и надежды. Они вытекали из него в три невыделанные части.

Мир умирал. Он не мог спасти его. Это была работа Ранда. Перрин хотел только вернуться к его простой жизни, не так ли?

Нет. Нет, он хотел Фэйли, он хотел сложность. Он хотел жизнь. Он не мог бы спрятаться, не больше чем люди, что следовали за ним, могли скрыться.

Он не хотел их преданность. Но он имел. Что бы он почувствовал, если б кто-то другой принял командование, а затем повел их на убийство?

Удар за ударом. Снопы искр. Слишком много, как будто он колотил по ведру с жидкостью. Брызги взлетали в воздух, долетая до верхушек деревьев и рассыпаясь на десятки шагов. Наблюдающие люди отошли назад, все за исключением Ашамана и Хранительниц, собравшихся вокруг Неалда.

Я не хочу вести их, Перрин думал. Но если я не хочу, кто захочет? Если я оставлю их, и они проиграют, то это будет моя ошибка.

Теперь Перрин видел, что он делал, что пытался сделать все это время. Он придал самой большой части кирпичную форму. Длинная часть стала прутом толщиной в три пальца. Плоская часть стала насадочной скобой, кусок металла, чтобы обернуть вокруг головы и присоединить ее к рукояти.

Молот. Он делал молот. Это были части.

Теперь он понял.

Он дорос до своей задачи. Удар за ударом. Удары были настолько громкие. Каждый удар, казалось, сотрясал землю вокруг него, палатки грохотали. Перрин ликовал. Он знал, что он делает. Он наконец знал, что он делает.

Он не просил о звании лидера, но разве это освобождало