Читать книгу - "Русский клан - Виктор Косенков"

— Хочешь проверить?

— Я что, выгляжу как наркоман?

— Э-э… — Цыган поднял ладонь. — Я вижу, что ты не употребляешь дрянь. Я с наркоманами дел не имею. Не надежно. Пойдем, кое-что покажу.

Барон подхватил со стола пакетик, и они вышли.

Денис не сильно удивился, когда цыган привез дорогого гостя в публичный дом. Свой, цыганский.

Мимо узеньких комнатенок старой, заброшенной общаги, мимо девочки, увлеченно делающей минет кому-то в коридоре, мимо дешевого, грязного бардака они вошли в помещение, где царили ковры. На стенах, на полу. В темноте Рогожину показалось, что и на потолке. Повсюду. Ковры, подушки. Все мягкое, пестрое.

— Садись, Денис. — Барон плюхнулся на подушки. — Девочки!!!

В комнату кто-то вошел, мягкие руки обвили шею Рогожина.

— Барон, ты не обижайся, но… — начал было гость.

— Не переживай. Девочки качественные, для себя держу, — перебил его цыган. — Давайте сюда малышку.

В комнату вошла молоденькая толстушка.

— Держи, Лена. — Барон кинул героин девушке. Та не поймала. Бросилась на пол, жадно ища драгоценный пакетик.

Потом была свечка, подкопченная ложечка, машинка. Укол.

Глядя, как извивается в полутьме комнаты полное, киселем вздрагивающее тело, Рогожин понял, за что питерские не любили кочевников.

Но цыгане были необходимы Денису.

Под Санкт-Петербургом.

Февраль 2025 года

Дом Полянских

Они поженились пять лет назад, через год после окончания университета. И это можно было бы назвать браком по расчету, если бы не их нежная привязанность друг к другу. Супруги очень хорошо понимали, что такое семья. Работая вместе в одной юридической конторе, они слишком много сталкивались с разводами и знали, к чему может привести слепое, всепоглощающее чувство. Лариса с присущей всем женщинам подозрительностью до сих пор переживала: можно ли считать браком союз, заключенный по расчету, если он основан на разуме, а не на бурных чувствах?

Доверие. Камень преткновения множества семей. И самая главная основа. Кирпичная стена, за которой близкие друг другу люди чувствуют себя в безопасности. Лариса понимала, что недоверие — это скорее женская болезнь, нежели мужская. И длится она веками. Мужчина-самец стремится к полигамии. Частая смена партнерш — залог многочисленного здорового потомства. Женщина же, понимая необходимость присутствия рядом сильного защитника, всеми силами старается его удержать. Так и детей воспитать проще, и за будущее можно не сильно беспокоиться. Мужик мамонта завсегда в пещеру притащит.

А иначе… до голодной смерти недалеко. Ведь надо и детей поднять, и самой прокормиться, и от медведя кто-то должен оборонить.

«Моногамия, — как-то сказал Миша, — это такой пещерный пережиток, который более продвинутые в этом смысле арабы уже изжили».

Арабы, может быть, изжили, но вот Лариса так и не смогла.

День за днем ее грызла ревность. Беспочвенная, а потому наиболее опасная. Как паразит, питающийся страхами и сомнениями своего хозяина. Дурное это и гадкое чувство боролось в Ларисе с доверием, порожденным разумом и любовью к мужу.

«Не стоит так себя накручивать», — думала она, чувствуя уколы стыда.

Сверху, из комнаты дочери, доносилось чье-то хриплое пение.

Пятилетняя Наташа, укладывая куклу в кровать, слушала очень старую постановку «Алиса в Стране Чудес», совсем недавно выпущенную на DVD.

Лариса поднялась наверх и зашла к ней в комнату.

Наташа подняла голову и просияла. Бросив все игрушки, она подбежала к маме.

— Мама, мама, мамочка! — захлебываясь от накативших эмоций, заговорил ребенок. — У нас сегодня такое было! Я забыла тебе рассказать. Колька и Лешка подрались. И их наказали. — После этого запал кончился, Наташа замолчала, вглядываясь в лицо матери. Какой эффект произвело на любимую мамочку это известие? И как ей самой относиться к этому?

«Чудесное время, — подумала Лариса, — время, когда мать и ее дитя находятся в полной гармонии. Ребенок еще настолько мал, что считает маму своим домом, где тепло и уютно, где нет одиночества и страхов. Жаль, что потом, с возрастом, эти кровные узы истончаются, становятся блеклыми и такой близкий тебе ребенок становится взрослым».

— А почему они подрались? — изображая на своем лице заинтересованность, спросила Лариса.

— Колька возил пожарную машину, а Лешка тоже захотел. А он не дал ему, и Лешка стал драться…

Глядя на своего ребенка, Лариса подумала, что с лица маленькой Полянской можно было списывать все имеющиеся в распоряжении человечества эмоции. Дети маленькие, а чувства большие.

— Ничего страшного, золотко, — успокоила ее мать. — Мальчишки всегда дерутся, если им что-то не нравится. А наказали их потому, что они не смогли договориться. Нужно было либо Коле уступить, либо Леше подождать. — Лариса погладила дочку по темным каштановым волосам. Девочка уселась рядом с ней и стала зевать, устраиваясь поудобнее.

Через некоторое время динамики умолкли. Стало тихо. Наташа уже сладко посапывала рядом с мамой. Стараясь не разбудить, Лариса уложила девочку в постель.

Вернувшись к себе в комнату, Полянская постояла некоторое время в задумчивости. Она не хотела включать телевизор. Для дела, которому она хотела посвятить несколько часов медитации, требовался совсем другой настрой. Она недолго постояла в нерешительности перед стойкой с музыкальными дисками

Через несколько минут комнату затопил шум прибоя, чистая музыка, не отягощенная электроникой.

Лариса вынула из ящика комода небольшую лакированную коробочку. И прежде чем раскрыть, постелила на пол чистую циновку.

Теперь можно было приступать.

Таро.

Удивительный восторг и чувство сопричастности к тайне посещали ее всегда, как она прикасалась к картам. Молодая женщина словно открывала дверь в мир чистых энергий и других цветов. Эти символы дарили ей новую свободу, сквозь их призму люди выглядели совсем по-другому и становились такими понятными и предсказуемыми. Нужно было только открыть свой разум.

Сложившаяся в обществе догма о том, что карты Таро используют для предсказаний («Слово-то какое… неправильное», — подумала Лариса), казалась ей ложной. Только человек непосвященный, не касающийся мог дать такое определение. Разве можно использовать инструмент так грубо?! Все равно что гвозди забивать микроскопом, несмотря на банальность этого затасканного сравнения.

Карты вкладывают в руки обратившегося к ним предзнание. Хрупкую прозрачную материю. Ее можно бездарно разбрызгать, а можно полить в нужном месте и получить результат. Оракул никогда не дает готового решения, только возможные линии развития каких-то, может быть, еще не свершенных действий. Нужно только выбрать. Хотя, может быть, это и есть самое трудное.