Читать книгу - "Цепь - Ришат Медхатович Мухтаров"

сказал Денис, взял из рук Оксаны тряпку и усадил ее на стул. Собрался уже садиться сам, но услышал, что Оксана шмыгает носом. Она опустила голову, чтобы Денис не видел ее лица, и явно пыталась сдержать слезы.

– Прости, – утерла Оксана глаза. – Ты, наверное, уже сто раз пожалел, что ходишь сюда.

– Да что ты? Прекрати…

– Просто… Поверь, я раньше была не такая. Я была… Я была сильная… Никогда не расклеивалась, не плакала… Даже когда мама с папой умерли… Один за другим… С разницей в год… Когда муж от меня ушел… Петеньке еще и месяца не исполнилось… Всегда себя в руках держала… Думала, со всем справлюсь… Сама… Да и не от кого помощи было ждать… Родственников нет… Может и есть какие-то, где-то… Дальние… Но я их… Друзей тоже никогда не умела заводить… Приходилось одной всегда… И справлялась же… И гордилась собой… Вот такая молодец… И все успевала… И по работе… И дома… А теперь вот… Даже кота покормить не могу. Суп разогреть толком.

Оксана прикрыла лицо рукой и начала тихо плакать.

– Сейчас-сейчас я… Я приду в себя. Прости… Сейчас я… – пробубнила она, но сдержать слез опять не смогла.

Денис растерянно стоял и смотрел на Оксану. Снова наступал один из тех моментов нерешительности. Денис, конечно, знал, что должен был делать. Надо было подойти к Оксане, обнять ее, прижать к себе, сказать, что она теперь не одна. Что он будет ей помогать всегда. Что она по-прежнему очень сильная. Справиться с тем, что на нее навалилось далеко не всем по плечу. Многие бы сдались. А она держится и продолжает жить. Что он знает, каково это, быть сильным и в один момент потерять почву под ногами. Что он ее прекрасно понимает. И если поодиночке им тяжело, то вместе они точно со всем справятся. Они сейчас как половинки себя прежних. Но ведь из двух половинок можно собрать одно целое.

Нужно было все это произнести. Но Денис не мог. Он не был уверен, что эти слова будут правдой. Он уже как-то обещал все это одной женщине и двум девочкам. Что будет о них заботиться и защищать их несмотря ни на что. Но подвел их. Одну чуть не убил. Другую бросил наедине с кучей навалившихся проблем. Третью… Алиса, конечно, меньше всего пострадала из-за него. Но и ее жизнь была бы сейчас другой, сдержи он свои обещания.

Да что там далеко ходить, он и сегодня пообещал одной женщине, что поможет ее ребенку. А в итоге его самого пришлось спасать. Вытаскивать из пасти взбесившегося пса.

– Оксан… Прости, но уже поздно…  Мне завтра на работу и… Как бы… – произнес Денис указывая в сторону коридора.

– Да-да, конечно… Это ты меня прости… – принялась утирать лицо от слез женщина. – Я чего-то… Расклеилась… И вообще…

Оксана быстро встала и задела крышку стола. Посуда загремела. Из тарелки Дениса снова вылился суп.

– Не провожай. Я сам, – торопливо бросил Денис и вышел из комнаты. – Скоро автобус, просто. Не хочу опоздать.

Денис быстро снял с вешалки порванную куртку, сунул ноги в ботинки и, не зашнуровывая их, открыл дверь. Бросил последний смущенный взгляд в сторону кухни, вышел. Достал ключи с детским брелком. Закрыл замок двери. Пошел к лифту.

Створки раскрылись.

– Вот бы трос оборвался, – проговорил Денис и вошел внутрь.

Синий. Красный. Синий. Красный.

Денис лежал в кровати и смотрел, как потолок окрашивался то в один, то в другой цвет. Неоновая вывеска бара, который находился на первом этаже дома напротив, своим отсветом каждую ночь создавала это яркое настроение в комнатушке Дениса. Как правило, он не обращал внимания на эту светомузыку. Но сегодня не мог сомкнуть глаз.

Синий. Красный. Синий. Красный.

Почти с такой же периодичностью на Дениса накатывала пульсирующая боль в руке. За вечер он выпил, наверное, уже таблеток пять обезболивающего. Но они по-прежнему не помогали. Может растерянная аптекарша дала ему что-то не то. Вместо средства, которое должно снять неприятные ощущения, по ошибке впарила какое-нибудь лекарство от живота?

Хотя, лекарство от живота было бы сейчас тоже кстати. Помимо ноющей руки, Дениса одолевала и изжога. Шаурма не пошла на пользу.

Но может быть дело было в другом. «Все дело в психосоматике», как часто любила повторять его бывшая жена. Может и правда, организм просто наказывал Дениса за то, что он совершил несколько часов назад в квартире Оксаны? А точнее, не совершил.

Раз за разом Денис прокручивал в голове ту ситуацию. Вспоминал свое малодушие. Корил за трусость. Он же и ходил к этой женщине только лишь за тем, чтобы помогать и защищать ее. И вот в тот момент, когда поддержка была ей необходима чуть ли не больше всего, он просто ушел.

Кретин. Трус. Кретин. Трус.

Удивительно. За день произошло столько всего. Эти рисунки на лицах. Собака, которая чуть не вырвала Денису горло. А он вспоминает лишь то, как смалодушничал.

Денис повернулся на правый бок и закрыл глаза. Нужно было хотя бы попытаться уснуть. Вот так, раздумывая и посыпая самого себя оскорблениями, хоть и заслуженными, дело не исправишь. Будет следующий день. Будет новая возможность. Он видел сегодня Оксану не в последний раз. Сказал ей не последние слова.

Нужно уснуть. Если бы не эта рука. И не эта изжога.

За стеной загремела музыка. «Сосед», – сразу догадался Денис. Он открыл глаза, сжал зубы и принялся таращиться в стену. Поверх музыки были слышны голоса. Николай был не один. Он явно задумал гулянку. Начали двигать мебель. Раздражающий скрип по полу.

Денис резко встал с кровати, натянул на себя трико, надел футболку, сунул ноги в тапочки и вышел из комнаты. Здесь, в коридоре, музыка была еще громче. Алкаш окончательно перестал стесняться Дениса.

Стук в дверь. Никакой реакции. Еще стук. Денис стучал здоровой рукой, но вибрация доходила и до левой. Левое предплечье будто зажали в тиски. Денис уже не стучал, а барабанил в дверь.

Звук открывающегося замка. На пороге показался улыбающийся Николай. Чуть выше пьяных полуприкрытых глаз виднелась черная полоса.

– А! Сосед! А мы тут это, собрались. Посидеть, поболтать. Ты как, сильно офигел, когда это у себя на морде увидел? Мы как раз об этом балакаем. Ты заходи, чего встал? – приветливо сказал Николай и немного отступил. Денис увидел, что в комнатушке было еще три человека. Двое сухих, заросших мужчин и одна женщина. Если ее можно было так назвать. Тощая,