Читать книгу - "Рогал Дорн. Крестоносец Императора - Гэв Торп"

Из разноцветных вспышек вылетали брызги крови, а порой наземь падали тела, либо лишившиеся руки, ноги или головы, либо с рассечённой до самых внутренностей грудью. Первые пару раз, когда из игры света вываливались трупы — изувеченные, осязаемые, совершенно чуждые эфемерности Незримых, — такое противоречие резало глаз воину.

Другие Храмовники ринулись вперёд через разрушенные стены и опрокинутые колонны, направляясь вверх по лестнице к трём окружающим башням. Удары клинков и болтерные снаряды настигали Незримых повсюду, куда бы те ни пытались сбежать.

— Ищите повсюду, — поступил приказ от Менольда, командира группы. — Они пришли сюда не просто так — здесь есть портал, корабль или ещё что-то. Найдите это!

Почти по чистой случайности «Темперус Инициатор» ранее обнаружил всплеск энергии из искусственного источника под поверхностью этого давно заброшенного мира. Вплоть до рёва посадочных двигателей и загремевшего следом оглушительного грохота битвы вокруг царила тишина — ни птиц, ни зверей на планете так и не обнаружили. Жизнь здесь имелась: океаны кишели ею, на суше росли бескрайние леса, ауспики улавливали наличие бесчисленных микроорганизмов, однако не засекали ни единого более крупного существа ни на земле, ни в атмосфере, словно мир являл собой неоконченную имитацию. Воздух, свежий и чистый, почти идеально подходил людям. Напрашивалась мысль, что планету частично заселили, но процесс прервался из-за некоего бедствия в годы Старой Ночи.

Храм располагался на вершине одинокой горы, что устремлялась ввысь из леса размером с континент. Растительность наползала на территорию комплекса, разрушая общежития, что занимали квадратные километры, и поглощая клуатры[15]. Что бы ни включили там Незримые, оно находилось не на поверхности, и сигнал исчез почти сразу же после того, как его заметили. Впрочем, этого хватило, чтобы на мир обрушился гнев Имперских Кулаков.

Атакуя клинком ветерки и тени, Сигизмунд вспомнил, что сказал примарх, когда пригласил его на совет вместе с Эолом и Аппием. Воины собрались в покоях Рогала, а не в стратегиуме, что случалось редко, и поэтому казалось, что будут обсуждаться личные дела, а не вопросы кампании. Дорн, сняв доспехи, восседал в широком кресле с кубком вина в руке и выглядел весьма расслабленным. Сыновья присоединились к нему за трапезой, и примарх заговорил с ними. Он общался в непринуждённой манере и касался многих тем, но часто возвращался к одной из них: тому, что всякое сражение, неважно, между дуэлянтами или целыми империями, зиждется лишь на горстке принципов. Тот, кто освоит такие основы, преуспеет во всех формах боя.

«Когда ты ведёшь противоборство, есть лишь одна истина, что превыше всех, — соображение, которое должно служить ядром всех твоих мыслей и действий. Исполняй волю твою».

Пойманные в ловушку теми, от кого они рассчитывали ускользнуть, Незримые теперь уступали воле Храмовников, которые размеренно шагали в атаку по камням, что растрескались из-за проросших корней. Враг понял, что дальше отступать некуда, и развалины осветились всполохами лазерных разрядов.

«Стратегия всегда должна оставаться гибкой, открытой для анализа и пересмотра, но к цели это не относится. Можно перевернуть с ног на голову весь план кампании, отказаться от каких-то задач и начать заново, если ты по-прежнему понимаешь, к чему стремишься. Незаметные изменения цели — вот ваш злейший враг. Адаптируясь, ты рискуешь зайти слишком далеко, не осознавая, что уже подчиняешься воле противника, а не своей. Твоя задача — согнуть врагов, сломать, заманить в такое положение, чтобы ты мог достичь своей цели, а они — нет, вне зависимости от того, насколько хорошо и упорно они сражаются».

Менольд поставил перед Храмовниками ясную цель в тот момент, когда спустил их на аванпост Незримых, когда небеса озарились пламенем спускающихся десантных капсул и штурмовых кораблей. Страх перед Империумом настолько глубоко врежется в мысли недругов, что они удерут в свои логова и запросят мира. Чем больше Сигизмунд перемещался среди текучих полускрытых силуэтов, обрисованных лучами бледного света, тем плавнее двигался он сам: тело и разум учились предсказывать и приспосабливаться, узнавая что-то новое из каждого предшествующего удара. Легионер начал подсознательно считывать колебания в спектральной проекции, которые указывали на шаг вправо или влево, улавливать моменты слияния фрагментов цели, когда она замедлялась, или их разделения, обозначающего, что она ускоряется. Если раньше, когда воин только ступил на развалины монастыря, вражескую плоть находил лишь один выпад из десяти, то теперь удачу приносил каждый третий.

«Мы ставим цель до того, как начинаем действовать. Мой магистр Храмовников, сегодня ты проиграл не потому, что оппонент превзошёл тебя в мастерстве, предусмотрительности или даже хитроумии. Барзареон не сделал ничего сверх того, что задумал в тот момент, когда облачился в боевой доспех. Он решил, что ему нужно подойти достаточно близко, чтобы побить тебя. Вот и все его намерения — всё, что ему требовалось закрепить в своих мыслях. Он понял, в чём состоит его воля, и потом оставалось только исполнить её.

А ты определил себе цель, когда увидел, что у соперника есть щит, — именно тогда, не раньше. Ты исходил из того, что при таком выборе снаряжения противник будет обороняться, а потому поставил себе задачу преодолеть его защиту. Значит, твою цель определил не ты, а Барзареон. Тебе не стоило учитывать его оснащение. Да, в зависимости от него ты поменял бы свою стратегию, но твою волю надлежало сохранить неизменной, как всегда случалось прежде. Ты увидел оппонента с оборонительной выкладкой и счёл, что он будет отбиваться, а потому даже не подумал, что он, возможно, собирается наступать. Однако тебе следовало бы понять, что Барзареон не выиграет поединок, если будет только защищаться. Ты не помыслил о его сокрытой цели, потому что не уделил должного внимания своей».

Проскрежетав сабатонами по неровным камням, Сигизмунд остановился, держа цепной меч по правую сторону от себя. Разноцветные фантомы Незримых уплывали от него и от братьев, что следовали за ним, но казалось, что враги не направляются в какую-то определённую точку. Вспышки впереди и по обеим флангам указывали, что одни противники стремятся отойти назад, тогда как другие пытались преодолеть строй Храмовников, рискуя попасть под их клинки.

«Если ты не знаешь, в чём состоит воля врага, как же определить, что он уже не способен исполнить её? Чтобы заявить о триумфе, нужно знать, что неприятель повержен. Полная победа достигается лишь в том случае, если ты воплотил твою волю в жизнь и не