Читать книгу - "Новичок - Валерий Петрович Большаков"

Мягко улыбаясь, вошел Бенни, и закрыл за собой дверь.

– Садитесь, и слушайте, – велел Андерсон.

Перемотав пленку, он вывел ползунок «VOLUME» на полную, и нажал «PLAY».

 Четверг, 27 марта. Утро

Иркутск, улица Лермонтова

 Лететь с берегов Японского моря до Ангары пришлось недолго – и неуютно. Сели олимпиадники на борт «Ту-154» киевского рейса. Как будто специально! Я и так весь март нервничал, а тут еще эта «тушка». Гудит и напоминает о «хохлах»!

Иркутск мне не показался, какое-то огромное, без конца и без края село. Или это автобус старательно объезжал городские улицы?

Поселили нас на самой окраине, в какой-то школе-интернате. Терпеть не могу даже гостиничных номеров на двоих (если не с девушкой, конечно), а тут двадцать юношей бледных в общей спальне! Ладно, переживу как-нибудь.

Кормили нас тут же, в столовой при интернате. Видать, многие «постояльцы» разъехались на каникулы – те же сыновья оленеводов к родимым стойбищам подались, дабы не терять навык кочевой жизни. А мы заняли их место.

Саму матолимпиаду решили проводить в СибИЗМИРе – Сибирском институте земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн. Полдня тамошние кандидаты и доктора водили нас по всем этажам с экскурсией – они там занимались и физикой околоземного космического пространства, и физикой Солнца, и магнитным полем… В общем, и Землей, и небом.

Думал, с утра повезут нас задачки решать. Фиг. Потащили юных математиков на Байкал, в Листвянку. Знакомили с крошечным музеем лимнологического института. В одной комнатке заспиртованный омуль и прочая живность, в другой – прозрачный макет Байкала из плексигласа. Зато сам директор Галазий, членкор, между прочим, раскрыл нам тайну происхождения здешних нерп.

Откуда, спрашивается, тюлени взялись в озере? Они, вообще-то, в море обитают. А вот оттуда и взялись! Десятки тысяч лет назад ледники покрыли всю Арктику, и подступили к берегам Сибири, загоняя нерп в устья рек. Льды отгородили сушу от океана гигантской плотиной – и запрудили огромные пространства. Ведь устья Енисея или Оби оказались перекрыты, рекам некуда стало впадать. Они и залили всю тайгу от Урала до Амура. Вот так тюлени и расселились – кто в Байкале прописался, а кто и в Каспийском море освоился.

К сожалению, полюбоваться самим озером, скопившим в себе четыре пятых всей пресной воды СССР, не удалось – плотный холодный туман колыхался над волнами…

И лишь на второй день автобус высадил нас у СибИЗМИРа. Вибрирующих математиков ждал первый тур олимпиады.

Я же весь изнервничался, проклиная дурацкий музыкальный проект. Да на фиг мне эта «АББА» сдалась, думаю, да и «АЛЛА» заодно? Моё – вот оно, математикой называется! Зачем ты полез в шоу-биз? А, кретиноид? Мало тебе проблем? Так добавятся, не переживай!

Тяжелей всего я переносил неизвестность. Получил ли вообще хапуга Андерсон мое послание? И какова реакция? Что за этим, выражаясь сленгом крючкотворов, воспоследует?

Хорошо девчонкам! Обе наших вокалистки пребывали в радостном ожидании, даже не задумываясь о том, какие громы и молнии обрушатся на группу с облачных высей Министерства культуры, ВЛКСМ и прочих серьезных организаций, буде оправдаются наши надежды.

Правда, в письме я оставил хитроумную лазейку для Стига Андерсона – привязать тур «АББА» по Советскому Союзу к московской Олимпиаде. Тур, главное! Да на такие мечты даже Аллочка не отваживалась! Ее самым трепетным желанием было получить диск с автографами блистательной четверки…

…Я сбегал в институтский туалет, чтобы умыться – освежиться хлорированным холодком. Моя рука, вытащившая из кармана пиджака расческу, не дрожала, и челка легла ровно.

Как раз перед отлетом я постригся под «канадку», лишившись длинных волос. Мода такая в этом времени. Главное, что отращивать лохмы до плеч не рисковали, за потакание хиппи могли и привлечь по комсомольской линии. Так только, лишь бы уши прикрыть…

А я их открыл. Вовсе не в знак борьбы с тлетворным западным влиянием. Просто короткая стрижка изменила мою внешность анфас и в профиль. Я утратил сходство с Антоном Киршем…

– Данька! – ворвался в туалет Юрик, олимпиадник с Сахалина. – Пошли! Сейчас начнется!

– Иду, – обронил я, и подумал, что мои беспокойства – к лучшему. Ну, подергаюсь чуток, попсихую. Зато не останется «математических» страхов…

 Воскресенье, 30 марта. День

Липовцы, улица Угольная

 Зря я боялся маминых истерик. Когда сыночек-растяпа устроил триумфальное шествие от победы к победе, она меня даже зауважала. А вердикт выглядел примерно так: «Ну, нехай себе математика! Лишь бы что путное выросло…»

И вот я вытаскиваю из портфеля еще один диплом 1-й степени… Всё! Путевка на Всероссийскую олимпиаду обеспечена.

По такому случаю в духовке томилась откормленная курица, булькая вместе с картошкой, и предвкушение скромного застолья сглаживало шероховатости моего настроя.

– За такое дело не грех и выпить, но… – отец шибко почесал в затылке. – Не буду.

– Крепкого чаю полный заварник, – улыбнулся я.

Папа хохотнул, а мама насторожилась.

– Вроде, стучали… – прислушалась она.

Стук повторился – уже не в дверь, а в окно.

– Ну, вот, я же говорила!

– А я будто спорил! – фыркнул отец.

Звякнул мощный крюк, гулко отозвались полы на веранде… Голоса доносились неразборчиво, но вот легонько громыхнула дверь – и порог переступил самый настоящий генерал-майор.

При полном параде, в шинели и барашковой шапке, он выглядел весьма внушительно. И совершенно не подходил убогой барачной кухоньке.

– Здравия желаю, товарищ Смирнов… э-э… товарищ генерал-майор, – растерянно лепеча, отец медленно поднимался со стула.

– Вольно, товарищ старший сержант, – браво ухмыльнулся офицер. Развернувшись всем пышным корпусом к ошеломленной матери, он коротко поклонился: – Анатолий Петрович.

– Татьяна Николаевна, – с оттенком кокетства представилась мама, тут же разводя суету: – Ой, да вы садитесь, садитесь! Мы тут как раз… Отмечаем, как бы! Вот, сынуля в олимпиаде победил опять! В математической!

– Поздравляю! – сунул мне крепкую руку генерал-майор.

– Спасибо, – улыбнулся я, вставая. – Давайте вашу шинель, Анатолий Петрович…

Поухаживав за военным, я устроился на родительской кровати, уступая свой стул гостю.

– М-м… – замялся Смирнов. – Да неудобно как-то…

– Именно, что удобно, – я взял в руку тарелку. – Мне здесь мягко!

– Ну, раз так… – крякнув, генерал-майор присел. – Гадаешь, небось, Кузьма Алексеич? Правильно… Я по твою душу! – подавшись к матери, он сообщил ей как бы по секрету: – Ваш супруг возил меня на «козлике», когда служил в моей дивизии. А теперь, вот, командую 5-й армией, и езжу на «Волге», хе-хе… Только водить ее некому.

Вот тут я и разволновался. Едва подливку не пролил. Вспомнил, как оно было.

Да-да-да… Предпоследний день каникул. Отец дрыхнет после возлияния за обедом.