Читать книгу - "Отцеубийцы - Мария Вой"

мы нервно перешучиваемся, как старые приятели. А когда все закончится, снова будем желать друг другу мучительной смерти».

Но у изнуренного Латерфольта не осталось сил даже на то, чтобы вспомнить, каким взглядом смерил его на прощание Хроуст и ради чего он во всеуслышанье признал Рейнара королем. Он улегся рядом с Шаркой, попытался приобнять ее, но Морра снова зашипела, и он молча подчинился и свернулся на другом одеяле. Сквозь полусомкнутые веки он видел, как Морра приблизилась к Рейнару: тот развалился прямо на земле, придерживая на груди больную руку.

– Рейн, – прошептала она. Тот не отозвался. – Спасибо, Рейн. Ты…

Рейнар отполз, пробурчав:

– Отвали от меня.

Под утро Морра растолкала Латерфольта: Шарка очнулась. Дар исцелил ее раны, срастил кости и заставил кровоподтеки побледнеть. Но глаза по-прежнему горели белым, и по одному ее отрешенному, холодному лицу было ясно: не Шарка, а Дар управляет этим телом.

– Мы победили? – спросила она.

– Да, милая. Все кончено. Ты в безопасности. – Латерфольт осмелился сжать ее холодную, как у мертвеца, ладонь.

– Ты цел?

Такого равнодушия в ее голосе не было даже во время их недавней ссоры. Это не она, это Свортек! Морра, кажется, думала о том же, мелко вздрагивая при каждом слове.

– Он цел, но вот я – нет, – вмешался Рейнар и протянул Шарке распухшую руку. Яркое синее пламя, куда мощней, чем раньше, заскользило вдоль толстых шрамов, проникая в глубь его плоти к самым костям. С чужим переломом Шарка справилась за несколько мгновений. В свете факелов казалось, что синее пламя сглаживает шрамы на руке самоубийцы, растворяет швы. Брови Рейнара поползли вверх, но свет Дара потух: тратить время на старые раны Шарка не собиралась.

– Латерфольт, отведи меня к Хроусту, – отчеканила она.

«Латерфольт», не «Латерф»? Докатились…

– Я нужна ему.

– Ты должна отдох…

– Я сама решу, Морра.

Никто не решился больше спорить.

Хроуст не спал. После боя он успел лишь стащить с себя латы и теперь вместе с военачальниками, засыпающими на ходу, навис над картой Бракадии, расстеленной на земле. Взглянув в отстраненное лицо Шарки, гетман нахмурился, но без промедления подставил под ее ладони кое-как сшитую рану на щеке, а затем повел к раненым. Принцу Сироток и Истинному Королю он не сказал ни слова.

Едва его хромающие шаги затихли, как Латерфольт и Рейнар оказались в центре внимания. Сиротки хлопали Латерфольта по усталой спине, а затем принялись с таким же пылом чествовать Рейнара. Тот растерялся, и на его лице расползлась ухмылка, но не глумливая, а глупая и детская.

– Есть от тебя хоть какая-то польза, пока ты все пытаешься сдохнуть! – Кирш не отказал себе в удовольствии подколоть Рейнара, протягивая сочащуюся пивной пеной кружку.

Вскоре Латерфольт обнаружил себя у костра в окружении грязных, израненных, но счастливых Сироток. Словно во сне о солнечном прошлом, он орал шутки, наслаждался вниманием, подбадривал, подкалывал и удивлялся, когда Рейнар смеялся вместе с ним. Морра поддакивала ему, спорила и пила наравне с мужчинами, которые, кажется, уже забыли о том, как были ей не рады. Даже Кирш расслабленно хохотал над ее шутками. А когда хорошенько захмелевший Рейнар затянул пошлейшую «Песнь о потерянном конце», Латерфольт, не успев сообразить, что творит, первый стал ему подпевать…

Завтра они оплачут и отпоют павших, вернут Шарку, расквитаются друг с другом за все, что сделали в прошлом. Но робкая надежда, что кошмару скоро придет конец, смела на одну ночь горечь и ненависть, заставила забыть огонь, и кровь, и мертвецов, и Борбаса, и вину, и гетмана, и проклятых кьенгаров с их проклятыми Дарами.

Скорбь пришла, когда над полем снова взвился дым, на сей раз – от погребальных костров.

Хроуст рвался добить Редриха. Его с трудом заставили хотя бы с достоинством сжечь тела павших братьев и позволить врагу собрать тела своих убитых. Задерживаться на пепелище Унберка гетман не собирался. Все, что можно было взять у города, уже присоединили к ресурсам Сироток, а побитые вагенбурги он распорядился чинить прямо по пути, чтобы не терять ни секунды. Его воодушевлял Дар Исцеления, поставивший на ноги даже тех, кто уже готов был отправиться к праотцам.

Одна только Шарка так и не пришла в себя, как ни старались Латерфольт и Морра воззвать к ней нежностью, разговорами, шутками и всем, что она раньше любила. Даже Дэйн, самый близкий ей человек на свете, не смог одолеть Свортека в сестре.

По рядам Сироток поползли шепотки и слухи, что Свортек – тот самый кьенгар, что еще недавно хохотал во всю глотку, уничтожая бракадийцев, – завладел Шаркой окончательно. Хвал, военачальник Хроуста, даже имел наглость спросить у Латерфольта, не передумал ли тот брать в жены «это». Дело закончилось дракой. Но пока четверо Сироток оттаскивали Латерфольта от Хвала, егермейстер и сам поймал себя на мысли: что, если она не вернется? Что это значит не только для него, но и для Сироток? Ведь не кто-то, а он сам в первые дни надрывал глотку, убеждая таворцев, что в Шарке нет и не будет ничего от Свортека. Получается, он в очередной раз соврал своим людям?

Теперь мужчины звали ее ведьмой, а чертовы богословы стали заговорщицки перешептываться, стоило им увидеть Шарку. Для военачальников она снова стала всего лишь оружием, ценным, но лишенным человеческого облика. Теперь женщины, с которыми пересекался егермейстер, уже не прятали стыдливо глаза, как от чужого жениха, а кидали герою двусмысленные взгляды…

Армия тем временем двинулась в путь, и пришло время Истинному Королю воззвать к своим вассалам. Рейнар, новый любимец толпы, сам предложил организовать встречу с герцогом Хельхицким и панами Митровиц. В деревеньке Чертовы Броды они встретились, чтобы решить дальнейшую судьбу войны. С обеих сторон реяли флаги Митровиц с крылатым псом. Правда, тут и там среди псов Рейнара алели жуки Хроуста, а среди медведей Хельхицкого – черные королевские грифоны.

Хроуст и Латерфольт сопровождали Рейнара, а вооруженные Сиротки выстроились полукругом за их спинами. С другой стороны подъехал Хельхицкий в окружении своих вассалов и крылатых гусар в доспехах с железными крыльями за спиной. Крылатые гусары были гордостью не только Митровиц, но всего королевства – то была тяжелая конница, сметающая на своем пути вражеские ряды, как волна. И пусть их крылья были лишь бессмысленной и претенциозной конструкцией для устрашения, сами эти всадники были уж точно не чета юным оборванцам Латерфольта.

– Я зорко слежу за тобой, собака. – Латерфольт привстал на стременах, чтобы дотянуться до уха высокого Рейнара. – Только попробуй сделать какую-нибудь глупость…

– Как же ты достал, Латерф, – процедил тот и пришпорил коня.

– Для тебя – егермейстер Латерфольт! – Но Истинный Король его уже не слышал.

Хроуст сердито фыркнул, глядя, как Хельхицкий отдает Рейнару честь по-бракадийски, выбросив в воздух кулак. Один из латников стянул с головы шлем и бросился к герцогу без всяких церемоний. Тот разулыбался, раскинул руки, принимая его горячее, неуклюжее в доспехах объятие, и Латерфольт с приливом злости узнал беззубую улыбку и яркие глаза предателя Фубара. Он не видел его с самого Козьего Града: когда Латерфольт послал людей схватить его, Фубара уже след простыл. Проклятая Морра умудрилась намекнуть ему, чтобы убирался подальше, задолго до того, как Латерфольт узнал правду.

Хроуст тоже узнал мечника и быстро спешился рядом с Рейнаром, чтобы ни единое их слово не ускользнуло от него.

– Фубар, ты, полоумный болван!

– Рейн! Ты все еще не сдох!

– Его Величество Рейнар Второй, сын Хладра, законный король Бракадии, – перебил Хроуст Фубара. – Или тебя не учили обращаться к королям?

– А