Читать книгу - "Миллион миров - Антон Карелин"

– Сенсация о смерти Ирелии Кан взорвала прессу, – словно ясновидящий, ответил Одиссей. – Везде транслируется и ретранслируется визио прямо из этого зала. И зрители увидели всё.

Те, у кого были нейры, бросились смотреть новости на канале «BlueStar», и увидели произошедшее заново, теперь со стороны: вот Ирелия в медитации, вот идеальная оболочка снимается, крупным шокирующим планом скрюченное тело, искажённое лицо любимицы миллионов. Вот угасшая звезда распростёрта на полу, вокруг полиция…

– Сенсация сенсаций, – прошептал Шон Хон, его хвост безвольно обвис.

– Вы очень фотогеничны, констебль, – соврала Ана.

– Но как?! – подавился Ибо Дурран. – Дом полностью изолирован от внешнего мира! Снимать внутри ещё можно, но кто и как вывел данные наружу?!

– Вам следовало внимательно осмотреть зал, – сказал Одиссей, которому не требовался нейр, чтобы понимать, что происходит. – И заметить две вещи, которых здесь быть не должно. Букет криозантем на столике и флакон духов в ладонях у статуи.

Констебль рывком уставился на указанные вещи.

– Почему не должно? – пропыхтел он, ослабляя воротник. – С каких это пор звезде не дарят цветы, и она не пользуется духами?

– Духи, которые носила Ирелия, называются «Звёздная Корона». Её личное послание было тактильным, и я запомнил аромат, когда пересматривал сообщение несколько раз, – ответил Фокс. – Это летучая ярко-голубая субстанция, вся в завихрениях, стилизованная под плазму Сорила, в прозрачном гранёном пузырьке в форме протуберанца. Цена таких духов равна годовой зарплате старшего констебля планеты Лосс. Здесь же обыкновенный «D’Ore», жидкое золото. Слишком дёшево для настоящей звезды. И если вы посмотрите на ракурсы, которые транслируют по всем каналам, то поймёте, что половина визио снято из рук статуи.

Ана с досадой сжала губы. Она же заметила золотой флакон, но ей и в голову не пришло, что это замаскированная камера.

– А цветы? Что не так с цветами? – Дурран торопливо пытался угадать. – Криозантемы слишком сильно охлаждают воздух?

– Они единственное живое в этой резиденции. Шон-Хон, как хозяйка относилась к живым цветам?

– Ненавидела, когда их срывают и срезают ради забавы, – шикнул гепардис, пружинисто вставая, словно к нему вернулись воля и силы. – В её доме только синтетические растения. Я думал, и эти синтетические, но теперь вижу, что живые.

– Папарацци ошибся, – сказал Одиссей. – Потому что он никогда раньше не бывал на верхнем ярусе резиденции, и всегда работал внизу.

Гепардис вскинул руку, в которую был встроен кинетический тягач, и точными рывками притянул обе вещи к центру комнаты. Криминалисты, молча исследовавшие место преступления, моментально упаковали их в изолирующие боксы для сохранения улик. Трансляции по всем каналам прервались эффектным кадром этого рывка – и тут же пошли заново, по кругу.

Ана поняла, почему Одиссей дважды не выпускал её к центру комнаты и сам оставался у входа. Он не хотел попасть в кадр. И стоя в одной комнате с двумя шпионскими устройствами, умудрился остаться незамеченным.

– Ззир’Пуун, которого вы обвинили в убийстве, на самом деле профессиональный инфо-вор. Он устроился на работу к Ирелии и два года проработал без малейших эксцессов – ради шанса, который выпал ему сегодня.

– Постой, – прищурилась Ана. – Ззир’Пуун сначала пришёл на верхний ярус резиденции вместо того, чтобы перегружать системы со своего обычного места. И только потом Ирелия Кан погибла, и у него появилась сенсация. Последовательность не сходится.

– Мы же слышали чистосердечное признание техника, – улыбнулся Одиссей. – Хозяйка так приказала. В этом и заключался шанс папарацци, ради которого он два года отработал на Ирелию Кан: его наконец-то впустили наверх, где он оставил свои скрытые камеры. А оказалось, что вместо обычной воровской удачи он сорвал невероятный джек-пот.

– Снял сенсационное визио и продал его за миллионы! – взвился констебль. – Проклятый папарацци. Заметьте, я первый его заподозрил!

Он рывком сорвал с задержанного молочно-белую пелену, и все увидели, как Ззир’Пуун, злорадно уставившись на констебля и безумно скалясь, показывает ему вопиюще-оскорбительные жесты.

– Знает, подлец! Знает, что за своё преступление получит максимум пару лет социальных ограничений, – буркнул насквозь несчастный Ибо Дурран. – А потом будет вести безбедную жизнь миллионера!

В голосе констебля звучала неприкрытая зависть. А папарацци маниакально закивал, показывая на пальцах цифру с восемью нулями и продолжая демонстративно скалиться, будто пытаясь побить рекорд максимальной эластичности рта. Затем он привстал в своём левикресле начал совершать тщедушным телом особо неприличные движения, показывая, насколько в этой ситуации он выигрывает у задрипанного констебля.

– Но для чего?! – возмутился Дурран, поспешно скрывая гада. – Зачем вообще звезде понадобилось перегружать системы? И тем более, почему понадобилось звать прислугу делать это из зала, где она уходит в сакральную медитацию?!

– Именно ответа на этот вопрос мне не хватает, чтобы раскрыть убийство Ирелии Кан, – ровно ответил Одиссей Фокс. – Самое запутанное дело в моей практике.

– Раскрыть?! Что значит «не хватает»?! – почти закричал констебль, возмущение которого преодолело второй свекольный порог. – А остальное вы якобы уже выяснили?! Да вы вообще занимались каким-то другим странным делом в закрытой комнате, раскройте мне, будьте добры, как вы могли что-то раскрыть?!

– Сначала мы поговорим с мужем Ирелии, затем с её бессменным нарратором, – отрезал детектив. – А в конце зададим вопрос доктору Тюэль. Сразу после этого, дорогой старший констебль, я всё вам расскажу.

– С мужем? Легко сказать, поговорим, – фыркнул констебль. – Он будет до последнего тянуть время и сопротивляться следствию…

– Ири! – раздался властный, но вместе с тем отчаянный вскрик, и в зал ворвался Эндор Кан.

Лицо немолодого, но великолепного мужчины было бледным от шока, взгляд метался по залу в поисках жены.

– Ири…

Он отыскал её, лежащую на обесцвеченном полу под пеленой сохраняющего поля, с двумя полицейскими значками, желтым и красным, над побелевшим телом. Мужчина замер, красивое лицо осунулось и поблёкло. Каким-то безвольным, нежелающим шагом он доковылял до Ирелии, осел на пол и обхватил сохраняющее поле руками, прижался к нему лицом, словно хотел стать как можно ближе к своей жене. Эндор встрясся в коротком рыдании и замер.

Все молчали. Дурран хотел было что-то громко сказать, но рука Аны легла ему на плечо, и констебль остановился.

Спустя минуту человек, распластанный над неподвижным телом звезды, пошевелился и медленно поднялся. Его плечи и фигура были перекошены, словно потеряли форму. Ана представила его лицо: перекошенное, мокрое от слёз, стиснутое маской неверия и обиды: как такое могло произойти? Он почему-то считал Ирелию бессмертной.