Читать книгу - "Обратный отсчет: Равнина - Токацин"

у полевых кухонь. Гедимин уже смутно помнил, где посадил их, и не был уверен, что смотрит именно на них, а не на растения, которые были тут и раньше. Ни один «гриб» не «дымил»; «чаши» до половины наполнились водой. Бронн с ложкой и кувшином обходил растения, собирая жидкость. Его уши были убраны под капюшон, но рядом с Гедимином начинали любопытно топорщиться. Из шатра Вепуата доносилось недовольное хрюканье — «трилобиты» отогрелись и не хотели сидеть смирно.

«Хорошо, что Текк’ты не мёрзнут,» — думал Гедимин, проходя мимо палаток. «А мне в шатре нужна термопластина. Прохладно.»

24 день Мрака, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Многочисленные крылья «трилобита» затрепетали. Он вильнул хвостом и заложил вираж. Вепуат грохнул кулаком о кулак, но поздно — посреди воздушного манёвра животное с треском врезалось в стену, отскочило к потолку и прокатилось по ребристому полу уже на спине, дёргая брюшными крючьями. Вепуат кинулся к нему. Гедимин, помянув про себя уран и торий, огляделся по сторонам. Второй «трилобит» спикировал ему на плечо. Третий, повиснув на стене, смотрел во все глаза на упавшего сородича, и его полувыпущенный хоботок мелко дрожал.

— Да чтоб вас всех… — пробормотал Вепуат, поднимая «трилобита» с пола. Тот перевернулся на брюхо и смирно повис на его руке. Беспокойства он не выказывал.

— Смотри, — буркнул Вепуат, прикасаясь пальцем к одному из боковых щитков. На тонком краешке не хватало фрагмента размером с ноготь.

— Новый вырастет? — спросил Гедимин. Вепуат поморщился.

— Это мелочь, слабый ушиб. Но если так и дальше пойдёт, они все побьются. Тут тесно, снаружи — холодно… Ah— hasu!

Гедимин сочувственно хмыкнул. «Надо же было ему натащить себе зверья! Дроны хотя бы не болеют, месяц пролежав на полке.»

— Как думаешь, — медленно начал он, вспоминая строение Равнины. — Во всех местных областях одинаковый климат? Если, например, выйти из Сфена Земли…

Вепуат насторожился.

— Вряд ли он тут одинаковый, — задумался он. — Если даже геология разная — и сильно разная… Где-нибудь в Сфене Льда явно холоднее, в Сфене Огня… Ядро Сатурна! Так вот ты к чему подводишь…

Оба сармата, не сговариваясь, повернулись туда, где за стеной ангара и дальним обрывом лежал неприметный разлом.

— Когда я там пробегал, — Гедимин недовольно сощурился, вспоминая неудачную вылазку, — там было заметно теплее. Сейчас — не знаю. Но если название как-то связано с климатом…

— Вулканическая деятельность должна приводить к нагреву, — уверенно сказал Вепуат. — Даже здесь, на Равнине, лава — горячая, а облака пепла — плотные. Не исключено, что там плюс двадцать…

Он почесал «трилобита» под головным щитком и надолго задумался.

…Блестящая жёлтая колонна, поднявшаяся было на четыре метра, вдруг осела и сплющилась, на глазах превращаясь в бесформенный ком. Два гигантских змея ухватились за него, дёрнули каждый в свою сторону — и ком растянулся в толстую ленту с неровными краями. Её снова скомкали, с грохотом прокатили по площадке, потыкали мордами — и опять растянули измятый камень в ленту, уже более тонкую. Гедимин смотрел, как она скручивается в жгут, принимая форму очень кривой толстой трубы, и только стискивал зубы и сжимал кулаки. Он понимал, что сейчас лучше не влезать, — он дал Текк’там техзадание, а им уже виднее, как его выполнять, — но сдержаться было очень трудно. «М-мать моя пробирка! Почему они делают всё так… нелепо и нелогично⁈» — думал он, глядя, как труба растягивается и выравнивается, постепенно теряя форму жгута и обретая более понятные очертания. «Почему… Has— sulu!»

Что-то не понравилось Текк’там в трубе — они с недовольным лязгом снова скатали её в ком и принялись гонять по площадке, как здоровенный каменный мяч. Сармат стиснул зубы и отвернулся.

…На лабораторном столе под защитным полем остывали плёнки и трубки — всё, что можно было сделать из жёлтого гзеша. Гедимин скрутил жгуты из рыхлого волокна и положил их пропитываться в «жидкую молнию». Всего их было четыре — для четырёх «магнитных» катушек. Отдельно остывал пласт красного гзеша — толщиной с ладонь, с семью углублениями с одной стороны. «Будет фонить,» — думал Гедимин, в очередной раз проверяя процент металла. «Но разрушиться не должен, даже после заражения. А расплавится — заменить недолго.»

Он отложил анализатор и сел к столу. Перед ним лежали «приборы» — если это можно было так назвать: два планочных радиометра с разной чувствительностью и небольшой шар из жёсткого гзеша, наполненный водой. Фрагмент верхней части шара был срезан и заменён длинным пузырём с тонкими стенками; пустой пузырь сейчас свисал с ёмкости и выглядел донельзя нелепо.

«Газовый детектор нагрева,» — криво ухмыльнулся Гедимин, глядя на шар. «Хорошо, что ни Конар, ни Константин этого не видят. Перегрев он покажет, а большего от него не требуется.»

Гедимин посмотрел на радиометры и задумчиво сощурился. В этом наборе многого ещё не хватало. Нечем было фиксировать нейтронные всплески и пульсирующую «сигму»… да и наблюдать за приборами было очень неудобно. Два из них сармат собирался поставить внутри, в реакторе — и увидеть их можно было, только заглянув в его корпус. «Хоть сиди там, внутри,» — думал сармат, болезненно щурясь. «Даже металлическое зеркало не поставишь. Чёрный песок, что ли, отполировать? Если что останется после трубок — попробую…»

Две из семи «стеклянных» трубок — оболочек для стержней — сейчас медленно остывали на литейной станции, и Гедимин сдерживал себя, чтобы не стоять над ними с утра до ночи — как и над Текк’тами, пытающимися вылепить корпус реактора.

«И нормального щита управления у него не будет,» — думал Гедимин. «Смысла нет. Если ни датчиков, ни управляющих механизмов… Буду ходить с ручным облучателем и управлять с него. Посмотрел в реактор, увидел лишнее — облучил твэлы, облучил катушки, „подогрел“ камешки в вентиляции…»

«Вентиляционная система» и «колонны фильтрации» — если это можно было так называть — сармату тоже не нравились — даже простейший нагнетатель нельзя было поставить, не рискуя взорвать всю конструкцию. Оставалось надеяться на странные свойства местных минералов, конвекцию и батарею из десятка пластов волокна, пропитанных «жидкой