Читать книгу - "Корректировщик. Блицкрига не будет! - Георгий Крол"

Ещё в бригаду прибыл новый комиссар. Точнее, исполняющий обязанности комиссара, что само по себе странно. Зачем присылать человека, да ещё целого полковника, не на должность, а исполняющим обязанности. Кроме того, наш Оболенский как комиссар куда лучше, и я подавал рапорт о его назначении на эту должность. Единственное, что было достойно внимания у полковника Терещенко, это его последнее место службы.

А служил он в комиссии, которая занималась делами польских военнопленных в западных областях. Решением особого совещания небольшая часть была признана виновной в преступлениях перед СССР и расстреляна. Остальным предоставили выбор – подписать обязательство не вести антисоветскую деятельность и остаться в стране или покинуть территорию Советского Союза. К огромному сожалению, в среде польских офицеров и интеллигенции преобладали антисоветские настроения. Все попытки их переубедить не имели успеха. Большинство предпочло уйти на немецкую сторону, не очень задумываясь о том, что там может быть ещё хуже.

Они, конечно, не любили победившую их Германию, но всё ещё видели в ней страну европейской культуры. Жаль людей, они не знают, что им уготовили Гитлер и СС. А я читал эти документы, ещё в моём времени. Жаль. Та небольшая часть, которая была лояльна к нам или смертельно ненавидела немцев, была вывезена в село Сельцы Рыбновского района Рязанской области с обещанием создать на их основе Польскую Народную Армию, когда придёт время войны. Там они сейчас и находились, на поселении.

Информация была интересной лично для меня, так как в моё время умники Грачёва признали СССР виновной в расстреле польских пленных в Катыни. В остальном полковник был довольно серой личностью, к десанту отношения не имел, а был кавалеристом и танкистом. Пришлось ещё одного комиссара натаскивать в личное время, чтобы не позорился. Короче, забота за заботой, что делало мою свадьбу чистым даром небес.

Ну, скажите, какая девушка выйдет замуж за человека, которого с момента, как он сделал предложение, видела раз десять, и то мельком. Самое длинное наше свидание длилось два часа, когда мы договаривались, кого позовём на свадьбу. Справляли её дома, идея ресторанной свадьбы ещё не появилась. Пригласили друзей и сослуживцев из её больницы и моей бригады. Ещё бывших соседей-пенсионеров.

Свидетелями были Серёга с моей стороны и Валя со стороны Натали. После того случая в больнице они стали очень близки. Вообще-то это была вторая свадьба в командном составе бригады. Месяц назад поженились Серёга с Леной. Ну, или капитан госбезопасности Голубев Сергей Михайлович со старшим лейтенантом медицинской службы Громовой Еленой Ивановной. Гуляли тоже дома, слушали музыку, танцевали. Что-то похожее я видел в фильмах «Истребители» и «Парень из нашего города». Тогда, провожая Натали домой, я и сделал ей предложение.

Официально я попросил её руки на следующий день у её матери. Патрисия дала согласие сразу, но, отослав Натали под каким-то предлогом, сказала, что хочет поговорить со мной один на один. Разговор состоялся через два дня у неё в комнате. И был он о ней и о её родне. Она не была дворянкой, её муж был коммунистом и погиб в Испании, но… Её родственник Марсель Лефёвр был военным лётчиком французских ВВС. А Франция сдалась Германии, и чем он сейчас занят, она не знает, может, служит у немцев. Хотя, зная его характер, Патрисия сильно в этом сомневалась.

А я чуть не сморозил глупость, хорошо, что вовремя остановился. Марсель Лефёвр, французский военный лётчик сейчас сидел где-то в Африке, но в октябре 1941-го угонит истребитель в Гибралтар, а впоследствии станет душой эскадрильи Нормандия-Неман. Но вряд ли стоило говорить об этом в октябре 1940-го его троюродной кузине. Так что я просто сказал ей, что это никак не касается нас с Натали и, внезапно для самого себя, предложил ей жить с нами, благо места более чем достаточно. Вот теперь и Патрисия, и моя невеста пришли в полный восторг и точно души во мне не чаяли.

Все хлопоты они взяли на себя, помощник из меня в это время был никакой. И всё получилось здорово. Гостей было человек тридцать, большинство военные и медики. Среди почётных гостей были наши бывшие соседи Евгений Петрович и Александра Ильинична. Они, кстати, остались единственными хозяевами квартиры, подселять других жильцов к ним не стали. Всю мебель мне домой привезли и расставили, взяв запасной ключ у Серёги. Кто выбирал и оплачивал, неизвестно, хотя догадаться не трудно. Последним из гостей пришёл Егоров, секретарь обкома и классный мужик. Пришел не с пустыми руками, потому что принёс телеграмму. Ту самую, от товарища Сталина. Верховный желал нам долгих лет жизни, успехов в труде и личной жизни и здоровых красивых детей, которые будут расти в самой счастливой стране.

Если бы из люстры раздался Глас Божий, эффект был бы меньше. Уморительно было то, что Егоров, абсолютно непроизвольно, читал телеграмму с явным кавказским акцентом. Поняв это, он стал оправдываться, мол, он почти слышал, как товарищ Сталин нас поздравляет, и поэтому так вышло. Короче, уложил всех на пол в приступе смеха. Было много подарков, больших, маленьких, нужных и не очень. Главное в них было то, что они были сделаны от души. Среди подарков был патефон, который и потрудился на славу в свой первый рабочий день.

Пластинок было много, какие-то нам подарили, какие-то принесли с собой гости, но музыка играла не переставая. «Рио-Рита» и «Марш Энтузиастов», «Пароход» и «В парке Чаир», «Дунайские волны» и «Три танкиста». Мужикам особенно нравились «Любимый город» и «Рио-Рита», а девушки предпочитали Лемешева «Не оставляй» и «О, Мари». Короче, было весело. В час ночи гости разошлись. Патрисия тоже ушла, последняя ночёвка на старом месте, вроде как попрощаться с прошлым временем. Спасибо, тёща моя дорогая, всё ты понимаешь, оставила нас одних на ближайшие сутки.

Когда за Патрисией закрылась дверь, наступил очень странный временной интервал. Как-то так получилось, что об этой стороне жизни мы никогда не говорили. И дальше поцелуев и объятий дело не шло, причём довольно скромных объятий, никаких там лишних поползновений к более интимным местам. И вот теперь, оставшись наедине, мы смотрели друг на друга, и в голове мелькали тысячи вопросов.

Что ты знаешь и что нет, о чём мечтаешь и чего боишься. Я смотрел на свою жену, такую красивую, с тёмными, уложенными в сложную причёску длинными локонами, в свадебном платье, простом, с широкими крыльями рукавов и треугольным вырезом. Не привычного мне белого цвета, а слегка желтоватого цвета слоновой кости. Подчёркнутая талия и простые прямые линии стелящегося по полу подола. И я понял, что мне дико хочется увидеть, что же под ним.

Я переживал, как мальчишка, впервые случайно увидевший через окно полуодетую одноклассницу. Всё, хватит! Я не знаю, какой опыт и знания имеет Натали, но я же не сопляк какой-нибудь желторотый. И я подхватил её на руки и понёс в спальню. Положив руки ей на плечи, заглянул в её глаза и осторожно опустил платье вниз, и она продолжила это моё движение, освободившись от него полностью.

Как я справился с совершенно непонятными мне застёжками нижнего белья, не помню, но через несколько минут вселенная вокруг исчезла. Мы узнавали друг друга, медленно, постепенно, устанавливая границы и отодвигая их снова и снова. Мы целовались и искали новые ласки, пытаясь определить их по ощущениям поцелуев. Мы уплывали тихими струями удовольствия и взрывались петардами наслаждения.