Читать книгу - "Свободный мир - Полина Кулагина"

Мы упиваемся миром, не нарушавшимся последние девять лет. Но не преждевременно ли? Что такое Комитет по этике, не имеющий фактически никаких полномочий? Что это за мировой арбитр, который полагается исключительно на милость корпораций, делегирующих туда своих лучших лжецов? Кто послушает комитет, начнись где-нибудь война? Я не говорю про ООН, я даже не упоминаю правительства: они больше ничего не решают.

Если вы думаете, что я клоню к тому, что все мы обречены… Что ж, к этому я и клоню. И всё же я считаю нужным обратиться в первую очередь к комитету: у вас не только есть редкая возможность, вы просто обязаны призвать корпорации к ответственности. Вы обязаны использовать все средства, имеющиеся в вашем арсенале. Вы обязаны хитрить, угрожать, а иногда даже исполнять свои угрозы, чтобы заставить корпорации не вести себя так, как будто всё, что им принадлежит — их безусловная частная собственность. Это больше не так. И вы, уважаемый комитет, должны сделать так, чтобы корпорации управляли миром, а не эксплуатировали его.

Странно? Нелогично? Сегодня я бросила столько камней в корпорации, я демонизировала их, я вылила на них всё порицание, накопившееся у меня за мою сознательную жизнь, что теперь вы сидите и думаете, что я, должно быть, начисто лишена логики. Что ж, не я создавала этот мир. Лично я бы предпочла вернуться в начало двадцать первого века. Да, я хотела бы жить в мире несовершенных, коррумпированных, но сильных государств. Но ведь я, как и вы все отдельно взятые, лишена выбора. Мы имеем то, что имеем, и мы не можем это игнорировать. Мы не можем повернуть историю вспять, но можем изменить мир так, чтобы жизнь в нём не превратилась в ад.

Корпорации должны полномасштабно осуществлять все те функции, от которых государства отказались, а не только те, которые им выгодно осуществлять. У нас нет никакой иной возможности улучшить ситуацию.

Я не виню корпорации в их жадности: они созданы для того, чтобы получать прибыль. Я также не виню правительства в их слабости: их падение — следствие изменений в общественном мнении, происходивших последние два десятилетия. Всё в мире происходит по какой-то причине. И по той причине, что мир — на грани краха, мы и должны теперь действовать.

Мы не должны покупаться на сказки о том, что корпорациям невыгодно друг с другом воевать, потому что они заинтересованы в поддержании стабильных торговых отношений друг с другом. Что, в конце концов, может быть глупее? Отдельным корпорациям, напротив, выгодны маленькие войны. И все вы прекрасно знаете, что любая корпорация, рассматривающая себя как частное предприятие, будет в первую очередь думать не о мире во всём мире, совсем нет.

И, зная обо всех нависших над нами угрозах, разве не становимся все мы преступниками, осознанно бездействующими? Я поясню, кого я имею в виду: я имею в виду каждого, кто хоть как-то связан с корпорацией. Да, я готова назвать преступником каждого сотрудника каждой корпорации мира. И то же самое я могу сказать про каждого, кто работает в комитете: пока вы бездействуете, вы совершаете преступление против человечества.

Может возникнуть вопрос: почему я обо всём этом говорю? Я просто не могла упустить уникального шанса: редко на вступительной речи присутствуют сразу трое экспертов комитета, да ещё и представитель корпорации по фамилии Меженов. Вероятно, я злоупотребила вашим временем, многократно превысив лимит на выступление и совершенно отклонившись от темы, но, поскольку никто меня не остановил, я сказала всё, что думала, выступая здесь и сейчас, в одном из залов нового здания корпорации. Я сказала это, поскольку нет больше никакой корпоративной этики. Есть только свобода и несвобода. И я сделала свой выбор между тем и другим».

Её «спасибо за внимание» никто как будто не услышал. Эмри, откинув со лба волосы и не дождавшись ни вопросов, ни разрешения покинуть зал, вышла сама.

Молчание висело ещё секунд десять.

— Каково, а? — Мелджен обвёл взглядом остальных членов комиссии. — Не каждый день нас называют преступниками люди, которые претендуют на работу в корпорации.

— Да уж, — Роулс не смог сдержать улыбку, — всё бывает в первый раз, а, Мел?

Мелджен рассмеялся.

— Ну, я готов проголосовать. Не дожидаясь обсуждения, — сказал он.

Многие из тех, кто сидел в комиссии, подняли глаза впервые за долгое время.

— Да что вы все так на меня смотрите? У нас в стране, напоминаю, полная свобода слова, а выступление было феерическим. Нам нужны такие люди в отделе маркетинга. У девушки богатое воображение. Ну, может быть, самую чуточку она хватила через край, это да. Но мне понравилась идея передать всю власть корпорациям, отличная идея.

На этот раз ему не пришлось смеяться в одиночестве. Мелджен сидел рядом со своим близким приятелем Джимом Роулсом и отпускал шутки на сколь угодно скользкие темы, не догадываясь о том, что через какие-нибудь семь лет Джим станет главой Комитета по этике, а сам он совсем скоро, гораздо скорее, чем можно было предположить, возглавит Третий сектор, который к тому времени перестанет быть тайной. Как перестанут быть тайной и другие сектора. И если бы в тот день им сказали, что границы крупнейших секторов захлопнутся спустя пару месяцев, они бы решили, что над ними пытаются глупо пошутить. Этого, конечно, не ожидали ни они, ни Эмри, так смело и безрассудно лишившая себя шанса построить карьеру в MJ.

Стоял февраль 2061 года. До ядерного инцидента оставалось двадцать три дня.