Читать книгу - "Испивающие Души - Бен Каунтер"

— Я хочу, чтобы плазма сожгла весь восточный край. Огнеметчик, библиарий, снимите вон тот укрепленный узел! — Каллис показал на оружейное гнездо, вырезанное прямо в камне, где раньше скорее всего стояла лазерная пушка или пусковая установка, но сейчас там закрепились шесть чужаков с тонкими чертами лиц, орудийный расчет огромной энергетической пушки, из которой они вели бешеный огонь в тыл наступающим Испивающим Души. Вперед пошел Виксу, огнеметчик, сзади Сарпедон, готовящийся выбросить энергию Ада. Некоторые библиарии Ордена расправились бы с оружейным гнездом с помощью телекинеза или пирокинеза, но у Сарпедона был другой метод. Он взламывал разум врага.

И все-таки… в чем заключался смысл этой битвы? Мысль ворвалась в его разум, подобно захватчику. Он помнил каждую деталь боя за крепость Квиксиан Обскура, как, собственно, и любого сражения, в котором принимал участие, но никогда, никогда не задумывался об их смысле. Нет, он старался представить себе самый страшный кошмар, которого боялись эльдары, и выжигал их, не отставая от своих братьев-десантников, чувствуя только, как по всему его телу разливается праведная ненависть.

Но в чем был смысл? После того как цитадель взяли, что с ней стало? Еще один мир, пустая оболочка, где правят жадность и жажда наживы, населенная мелкими чиновниками, которым просто не понять всю тщетность их жизней. Уничтожить ксеносов — это благородная цель, но потом потакать капризам жирных торговцев и лживых священников? Что в этом-то благородного?

Неожиданно все вокруг стало новым, непривычным. Сарпедон понял, насколько изменилась вселенная вокруг него. Подвиги, которыми он так гордился, теперь казались пустыми и напрасными. Тупой героизм, поддерживающий гнилой режим. Он пытался избавиться от этих мыслей, вытрясти их из головы, но ничего не получалось. Ворчливый голос где-то глубоко внутри оставался, ноя, что все бессмысленно, что он сражался, удовлетворяя прихоти самовлюбленных бюрократов, которые теперь хотели уничтожить его боевых братьев. Когда Сарпедон хотел посмотреть на себя со стороны, то старался оживить битву, а не просто наблюдать, как она бездушной лентой прокручивается в его памяти. Он представлял резкий, режущий ветер, проносящийся над зубцами крепости, зловонные серные облака артиллерийских выстрелов, клубящиеся внизу, тихое громыхание приказов, вырывающихся из миллионов глоток имперских гвардейцев, и мерцание в воздухе сотен несущихся к ним сюрикенов, выпущенных неприятелем.

Неожиданно Сарпедон снова оказался там, когда десантники ворвались на позицию, превратив энергетическое оружие в полыхающий костер и заминировав все боеприпасы. Но это оказалась засада, и из-за края стены вырвались эльдары в масках, с ярко сверкающими силовыми мечами, они с невероятной быстротой и ловкостью подпрыгивали, увертываясь от выстрелов.

Сложилась критическая ситуация. Но Сарпедон не боялся. Пришла ярость, она бросила его в гущу схватки, заставляя раз за разом разряжать болтер в незащищенные тела, сворачивать шеи и раскалывать черепа, скрытые масками с драгоценными камнями вместо глаз.

Очередь из болтера перерезала ближайшего из нападавших, его почти разорвало надвое, вся красота ксеноса истекла, как только тело упало на камни. За время меньшее, чем понадобилось пуле найти свою цель, к смерти приблизились еще двое. Он рубанул мечом одного, тот упал, другой ответил, и язык лезвия глубоко погрузился в бедро библиария. Десантник ударил нападающего в голову, позволил ему упасть, а потом наступил на шею керамитовым ботинком, почувствовав, как под ногой сминается плоть.

Но в этот раз, переживая все заново, Сарпедон ничего не ощутил. Как будто под подошвой хрустнула яичная скорлупа или какая-то былинка.

Когда покачнулся третий, оставив свою руку зажатой в кулаке библиария, Сарпедон не ощутил священного триумфа, который охватил его в тот день. Когда тело противника, больше похожее на кровавое месиво, перевалилось через край стены и полетело к земле, маячившей в ста метрах внизу, он не воскликнул от радости победы, хотя помнил, что делал так всегда.

То был момент, когда Сарпедон доказал, что достоин носить имя Испивающего Души, показал себя на поле боя. Младший библиарий со странными психопе-редающими способностями, которого приняли в Орден только в качестве эксперимента, убил троих вероломных ксеносов, поддержав арьергард наступающей группы. Его хлопали по спине и приветствовали на победном пиру, когда крепость сгорела. Он знал, что наконец заслужил свое место на стороне Дорна. Теперь все это не имело значения. Вообще.

Архивисты Ордена даже посвятили ему несколько строк в своей саге об осаде крепости Квиксиан Обскура. Это был его третий бой после послушничества. Десантники говорили, что он, наверное, сильно проникся словами Дениятоса, если столь уверенно следует букве «Боевых Катехизисов». Такая честь выпадала только нескольким воинам его статуса, но теперь Сарпедону почему-то стало на все это просто наплевать.

Он знал, что посмотрит вокруг, увидит тело сержанта Каллиса, зарубленного силовыми мечами эльдар, соберет оставшихся в живых из своего подразделения и ударит в тыл ксеносам, уже собравшимся нападать на атакующих боевых братьев. Он знал, что услышит страшный грохот открывающихся ворот, от которого содрогнется земля, и радостные крики тысяч гвардейцев, вливающихся в крепость, дабы предать ее мечу и огню. Он был там, вспоминал момент своего триумфа сотни раз. Но сейчас все оказалось другим, незначительным и отдаленным. Братья-десантники погибли. За что? Презренные тела ксеносов лежали перед ним — разве стоило из-за них тратить жизни отличных воинов? И кишащая тупая орда гвардейцев внизу — разве было в той крепости хоть что-нибудь, за что стоило сражаться? Император, чье имя звенело у всех на устах, находился за тысячи световых лет от поля боя, а Его воля извращалась и попиралась людьми, которые правили вместо Него.

Вокруг простиралась пустыня. Вместо гордости осталась огромная пропасть.

Кэон, стоявший на зубцах гидравлического подъемника ворот, скользких от крови ксеносов, неожиданно повернулся и уставился на Сарпедона глазами, в которых горел бес войны.

— Умри, — сказал он голосом духа машины 674-ХU28. Сарпедон ожесточенно затряс головой, и перед его глазами вновь появились стены кельи. Космодесантники никогда не спали, но в редкие часы полудремы могли грезить, и в этих снах Сарпедон часто посещал крепостную стену цитадели Квиксиан Обскура. Но никогда он не чувствовал того, что сейчас, такой пустоты перед лицом битвы, когда Испивающий Души должен наслаждаться славой сражения.

Зарево горящей крепости наконец погасло, и библиарий оказался один в келье. На стене висела панель Для чтения инструктажей и докладов да полка, на которой стоял томик «Боевых Катехизисов». Доспехи аккуратно сложены в углу, болтер и энергетический посох размещены на оружейной стойке. Больше в комнате ничего не было. Хотя разве Испивающему Души нужно что-то еще?

Все смешалось, волнение переполняло библиария. Он воюет уже семьдесят лет, но понимает ли хоть что-нибудь в этой жизни? Сарпедон затерялся в бесконечной круговерти чести, сражений, священного гнева. Семьдесят лет, сотни битв, а больше ничего нет. Победы, как и прежде ярко горящие в памяти, почему-то перестали наполнять гордостью, хотя еще пару месяцев назад от воспоминаний замирало сердце. Сарпедон посмотрел на свое тело и увидел шрамы от ран и операций — десятки порезов по краям имплантированного панциря, уродливый рубец, оставшийся от орочьего цепного меча, белесое пятно там, где ему пересадили кожу, и дюжина оспин, оставшихся после удачных выстрелов противника. Они никуда не исчезли, просто теперь он почувствовал, что, получив их, ничего не приобрел взамен.