Читать книгу - "Лозоходец - Айлин Лин"

– Слышь, пошли выйдем, – сказал один из них.

– Зачем?

Рядом нахмурился Григорий, Пашка беспокойно заёрзал на лавке.

– Дело есть, – сквозь зубы протянул зек, – не пойдёшь сам, поможем, – сказал он тихо, придвинувшись ко мне вплотную.

– Знаю я ваши шакальи порядки. Пойдём, если обещаешь толпой не кидаться.

Глаза мужика полыхнули гневом, он открыл рот для брани, но передумал и резко захлопнул челюсть:

– Обещаю, – зек развернулся и пошёл к выходу, не сомневаясь, что я последую за ним. Деваться некуда. Лучше разобраться сейчас, чем ждать, когда тебя прибьют в укромном закутке.

Выйдя на улицу, оглянулся. Из-за угла здания кто-то махнул. Там меня ждали всё те же.

– Ну чё, обсудим, – выступил вперёд коротышка, которому я чуть не сломал руку.

– Мне с тобой обсуждать нечего, – глянул на него в упор.

В ответ коротышка замахнулся, я перехватил его руку, с силой сжав запястье. Слишком привыкли они к безнаказанности. Глаза мужичка округлились, рожу скривила гримаса боли. Оттолкнул его от себя.

Ко мне двинулся крупный мужик.

– Уговор, – напомнил я, не слишком надеясь на совесть «блатных».

– Ссюда ити, – прошепелявил тот. Этому я в лесу «подрихтовал» челюсть.

Остальные окружили нас, не делая попыток напасть.

Зек осторожно приближался ко мне, не рискуя подойти вплотную. Сделал ложный выпад, от которого я с лёгкостью ушёл. Удар. Я перехватил руку и провёл «грязный» захват. Не на ринге, благородство прочь. Опрокинул мужика лицом в землю и ударил по позвоночнику, сантиметров на десять выше копчика. Его голова рефлекторно дёрнулась вверх, и я зажал её своей ногой, между бедром и голенью. Сил на долгий бой у меня не хватит. Добиваем противников быстро. Рукой схватил яйца мужика и дёрнул изо всех сил, тот взвыл и вырубился от боли.

– Ты чё, бля-я-я, курва, – опешили остальные, – гаси его.

Я сгруппировался в стойку. Кинулись скопом, повезло. Будь у них больше мозгов, мне бы пришлось несладко. Чья-то рука – бью в предплечье, «отсушивая» её. Сдавленный крик. Кто-то прёт буром, в ладони блеснуло лезвие. Пригинаюсь, молниеносно выстреливая рукой под локоть соперника. Удар по печени, снова. Задираю его предплечье, удар в лицо. Захваты сейчас бесполезны, потеряю драгоценное время. Ко мне подлетает ещё один, нагибаюсь, подныриваю под руку, занесённую для удара, с силой толкаю его в торс плечом, опрокидывая на землю, и без всяких приёмов, пинаю со всей дури в лицо.

– Ша! – разносится чей-то негромкий окрик.

Бились мы молча, не привлекая внимания часовых. Кто нас мог заметить?

Я обернулся, вокруг нас собралась кучка зеков, среди них мелькнуло и Пашкино лицо. К нам подходил, не торопясь, вальяжным шагом старичок. Во всех его движениях чувствовалась сила. Не физическая. Скорее высокий статус, когда человек знает, что ему ничего не грозит.

– Ты чего творишь? – оскалился он на меня.

– Спроси у своих шакалов.

Я не сомневался, что это один из тех типов, кому удалось «подняться» среди уголовников.

– Кислый? – Бросил старик кому-то из шайки.

Тот сипло выдохнул, поднимаясь с земли:

– Борзый он… Витьку челюсть свернул.

Дед повернулся ко мне:

– Было?

– Было. Твои прихвостни у людей последнее отбирают. Не пойдёт так.

– Выживает сильнейший, – ответил мне старичок, окинув одобрительным взглядом мою фигуру, – как величать тебя, заступник?

– Егор Бугаев.

– Бугаём будешь, – кивнул старичок.

– Не привыкать, – усмехнулся в ответ.

– Идём-ка, кое-что обсудим, – он поманил меня за собой.

Народ шустро расходился по баракам, пока не привлекли внимание часовых. Ушли и бездарные вояки, унося за собой «оскоплённого».

– Каким боем владеешь? – Без предисловий начал старик.

– Разным.

– Хм. А за послабление драться будешь?

– С кем? – Удивился я, не понимая, к чему клонит дед.

– Видишь ли, Чигуров любит зрелища такие, нервишки пощекотать. Могу словом перемолвиться. А ты его порадуешь.

– Ты и с Чигуровым? Прости, дед, не знаю твоего имени, но не верится.

– Зря. А так меня Старым и кличут. Андрей Ефимович, Чигуров, который, ещё тот затейник. Бывает, скучно ему, он кого к дереву по лету привяжет да на ночь. А опосля любуется, как по телу рой комарья да слепней копошится. Забавляется. Пока человек не помрёт. Или посадит в столовой на жёрдочки. Видал их?

Я вспомнил, что ещё в первый день меня удивили тонкие планки, прибитые почти под потолком столовой. Тот был высок, там, по-всякому, метра три, не меньше.

– Видел, – кивнул Старому.

– Так вот. Посадят кого на эти жёрдочки и сидит себе человечек. Держаться не за что. Как акробат в цирке. А когда сил не остаётся, падает вниз. Чаще убиваются.

Меня передёрнуло от таких «увеселений» начальства.

– Биться тоже до смерти придётся?

– Как скажет Андрей Ефимович, – развёл дед руками.

– Не буду, – нахмурился я, – крови на совести только не хватало.

– Подумай, – вкрадчиво промолвил старик, – этим людишкам всё равно где подыхать. В шахте или в драке. С тобой-то быстрее будет. Видал я, как ты ловко справился.

Мне претило становиться убийцей, но и шанс спасти от голодной смерти Пашку упускать не хотелось. Другого выхода я не видел. Той пайки, что мне давали, не хватало и на одного, делиться нечем. К тому же это возможность для побега. Надо лишь умело ей распорядиться.

– Если не до смерти и не калечить, то я соглашусь.

– Боюсь, так неинтересно ему будет, но спрошу. Ты, главное, сразу не побеждай, тяни, приёмчики какие, чтобы увлекательно было.

– Постараюсь, – буркнул я.

Затея мне совершенно не нравилась, но с неё мог выйти толк.

– Чего взамен хочешь? На заготовку дров? Или в столовую направить, если себя хорошо покажешь.

– Мне послабления не надо. Пусть пайку моим добавит. И бой не чаще одного раза в неделю.

– Твои кто?

– «Доходяги». Я покажу.

– Гордый, стал быть, – неодобрительно глянул Старый.

– Какой есть…

– Иди. Я тебя найду, – дед развернулся, сложив руки за спиной, привычка давнего «сидельца», и пошёл к бараку уголовников. Их и «политических» всегда селили в разных строениях, чтобы «блатные» не борзели и не обирали не приспособленных к лагерному быту интеллигентов.

Осмотревшись, не идёт ли кто из часовых, поспешил к бараку. И вовремя. Возле печки была возня, трое насели на Мишу, сдирая с него тулуп. Тот молча, но отчаянно сопротивлялся.

– Да что за день такой, – сказал я сам себе, – ну-ка, посторонись!

Пара чувствительных ударов и «экспроприаторы» отстали от моего соседа.

– Вы чего творите? Совсем оскотинились? – Я наклонился к Мише, подал руку, помогая подняться.

– Ты нас не стыди, – ответил один из троицы, патлатый тип, как волк из «Ну, погоди!», – кажный день мёрзнем и мёрзнем.

– Потому последнее отнять надо, чтобы он от мороза