Читать книгу - "Эволюционер из трущоб. Том 10 - Антон Панарин"

— Кхе-кхе! — я закашлялся и выплюнул на грудь кровавую слюну.

Всё-таки пробили. Ну и чёрт с вами. Определённо, смеяться последними будете вы. Да, да. В данном контексте это именно то, что случится. Я провалился в тень, вышвырнув горсть игл из стойла в коридор.

Спустя минуту гвардейцы Императора ворвались внутрь/в здание/в моё убежище. И сделали это весьма эффектно. Они сперва открыли огонь и только потом осмотрели стойло, поняв, что там никого нет.

— Проверь сено, — сухо приказал рослый вояка со шрамом на глазу.

Однако, никто ничего так и не проверил. Чёрные жгуты теней подхватили иглы, лежащие на полу за спинами бойцов, и беззвучно вонзили их в шеи вояк. Вздрогнув, те повалились на землю. Конвульсии прокатились по их телам, а лица искривились в безумных улыбках.

— Ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

— Хэ-хэ-хэ!

Гвардейцы хохотали раскатисто, громогласно. Думаю, их смех был слышен даже во дворце. Обезвредив бойцов, я с помощью теней втащил их тела в стойло, а после вынырнул из тьмы, в которой скрывался до сих пор.

Первое, что я сделал, так это сдёрнул рацию с груди мужика со шрамом на глазу. Судя по всему, он был главным. После отобрал у него табельное оружие и отправил его в хранилище. Спросите, на кой-чёрт мне рация? Ну не могу же я уйти отсюда без трофеев. Автоматы и рации его коллег я также прикарманил, а ещё взял образцы крови из ран в месте прокола иглами.

И да, я мог бы похитить у них доминанты. Но боюсь, что в этом случае меня бы скрутила дьявольская боль, и всю следующую минуту я ничего бы больше не смог сделать. А значит, меня бы запросто поймали. Как любит говаривать Леший, «Жадность фраера сгубила». Не знаю, кто такой фраер, но я точно не он.

Совсем рядом раздались новые крики и они мягко намекали, что мне пора валить. Использовав пространственный обмен, я поменялся местами с консервной банкой, которой коснулся, пока пробирался по подворотням к дворцу. Вдалеке слышался вой сирены, крики, а я не спеша переодевался в чистую одежду. Да, пальцы в грязи. Затылок мокрый. Но я живой. И бабушка тоже.

Ещё до того, как патрули начали прочёсывать город, пытаясь меня разыскать, я искупался и завалился в мягкую кровать. Не знаю почему, но я люблю спать в отелях. У них такие удобные подушки и одеяла. Просто восторг. Хммм… Может, украсть парочку? Ха-ха. Шучу. Конечно же, нет. Но если бы отель принадлежал Императору, я бы утащил всё, что смог, а остальное спалил бы.

На утро я сидел за столом с Черчесовым. Мы завтракали, пили кофе, он читал свежую газету. Прочтя заголовок, Черчесов поднял брови:

— Вот это новости. Кто-то, — он шокировано понизил голос, — напал на Императорский дворец, — углубившись в чтение, Черчесов выпалил. — Серьёзно. Говорят, шестерых гвардейцев убили. Прямо в сердце столицы!

Я оторвался от чашки кофе и изобразил удивление.

— Ничего себе. Да как такое вообще возможно?

— Представляешь⁈ Какой-то безумец ворвался ночью на территорию дворца и проник на конный двор. Интересно, что ему там понадобилось? Коней, что ли, хотел украсть?

Услышав это, я прыснул со смеху. Ага. Генокрад, конокрад. Так оно и было.

— Вот и я думаю, чушь какая-то, — почесав висок, сказал Черчесов.

На удивление, сегодня он выглядел куда лучше, чем при нашей первой встрече. Я даже осмотрел его Всевидящим Оком. Но нет. Повреждения энергетических каналов никуда не делись. Он по-прежнему умирает. Черчесов вздохнул:

— Мир совсем с ума сошёл. Хорошо, что мы уже уезжаем отсюда.

В ответ я просто кивнул. Действительно. В Хабаровске нам больше нечего делать. По крайней мере, сейчас. Константин Игоревич, держись. Однажды я спасу и тебя.

От автора:

Ваши сердечки очень греют душу автора. Поставьте книге сердечко, это придаст мне дополнительную мотивацию писать больше, быстрее, интереснее.

Глава 14

Колёса поезда мерно стучали по рельсам, убаюкивая пассажиров. За окном мелькали серые деревья и пустые поля, выглядывающие из-под талого снега. В вагоне было душно и пахло старым деревом и пылью. Проводник принёс чай в гранёных стаканах на подстаканниках с потёртым Имперским гербом. Горячий напиток приятно согревал руки.

Я посмотрел на подстаканник и улыбнулся. Казалось, что тысячи пассажиров, державших его в руках, всеми силами старались стереть герб и у них это практически получилось. Черчесов сидел напротив, задумчиво глядя на проплывающие мимо пейзажи.

— Знаешь, сынок, я ведь всегда хотел написать книгу, — смущённо сказал он. Тихо, практически шепотом. — Хотел, но всё откладывал, думал, ещё успею…

Он замолчал и в вагоне снова воцарилась тишина. Я хотел подбодрить его, мол ещё напишешь! Всё впереди! Однако этому было не суждено случиться.

Поезд резко дёрнулся, послышался громкий скрежет металла. Стакан с чаем выплеснул из себя золотистую жидкость, залив столик, отделявший меня от Черчесова. В следующее мгновение окно разбилось, забросав нас мелкими осколками. Один из них порезал мне щеку.

— Что происходит? — вскрикнул кто-то из пассажиров.

Крик доносился из коридора. Я выглянул в окно и увидел, как вдоль поезда на лошадях, мчалась толпа всадников. Их лица скрывали красные платки, а в руках блестело оружие — мечи, сабли, винтовки. Это были Хунхузы. Китайские головорезы, я читал о них в газете, пока мы направлялись в Хабаровск. Разбойники, не знающие жалости и чести. Просто замечательно. А я-то надеялся, что удастся выспаться в дороге.

— Все на пол! — закричал проводник.

Отстранившись от окна, я выглянул в коридор. Проводник стоял в дальней части вагона, рядом с посадочной дверью. Он выхватил из-под пиджака револьвер и первым встретил врага. Входную дверь выбили с такой силой, что она сорвалась с петель и, как пушечное ядро, врезалась в противоположную стену. Проводник лишь чудом сумел увернуться, а после высунулся из-за угла и нажал на спусковой крючок.

Выстрел! Оглушительный. Словно гром среди ясного неба. Женщины в соседнем купе перешли на ультразвук и стали безутешно рыдать. Я же переключился на Всевидящее Око и понял, что проводник — парень не промах. Один энергетический след быстро угасал, свалившись на пол вагона. Однако лежал он там недолго. В открытый дверной проём запрыгнул один хунхуз, за ним ещё парочка, и ещё, и ещё. В конечном итоге, умирающего просто вышвырнули из вагона, хотя он был всё ещё жив.

Раскосый