Читать книгу - "Заря цвета пепла - Владимир Свержин"

Битый час хозяин заведения угощал нас тем, что в столь позднее время нашлось у него на кухне, сокрушаясь, что не может предложить ничего лучшего. Невзирая на республиканскую кокарду, он явно тосковал по тем временам, когда в придорожной гостинице останавливались знатные путешественники, а не всякая голытьба, распевающая «Марсельезу» по поводу и без… Назвав меня напоследок «ваша милость», трактирщик выдал нам ключи от двух соседних номеров, как сообщил он по секрету, почти шепотом, соединенных между собой небольшой, скрытой за ширмой дверцей.

Накопившаяся за последние дни усталость обрушилась на меня паровым молотом. Я успел раздеться и, кажется, заснул, еще не прикоснувшись ухом к подушке. Однако блаженство длилось недолго. Привычка мгновенно просыпаться при любом нештатном звуке выбросила меня из глубин сновидений, точно авиационная катапульта. Я услышал скрип и тихий шорох и, еще не понимая, откуда доносится звук, схватился за лежащую у изголовья саблю.

— Ой, не надо, это я, — послышался из-за легкой занавески негромкий голос Софи. — Мне там холодно и страшно.

— Страшно? — Я уселся на кровати, недовольно возвращая клинок в ножны. — Но отчего?

— Там какие-то звуки непонятные, — девушка замялась. — И свечи все время гаснут.

— Это, наверное, сквозняк. В таких гостиницах всегда сквозняки, — пробормотал я.

Софи вышла из-за скрывающей ее занавески. Поверх узорчатой газовой ночной сорочки было накинуто батистовое расшитое матине[37]. При свете луны, пробивавшемся из окна, она казалась существом призрачным, волшебным, но от того не менее желанным. Я заскрипел зубами, пытаясь взять себя в руки.

— Простите меня, барон, — по-своему трактуя мою нелюбезность, проговорила девушка совершенно несчастным голосом. В этот момент она очень напоминала испуганного котенка. — Я не хотела вас будить. Я знаю, вы очень устали, но там было так страшно…

— Если хотите, можем поменяться комнатами, — буркнул я.

— О нет, что вы! Знаете, — она подошла к моей кровати, — там, в Америке, когда мне было страшно, я забиралась в кровать к Арману, обнимала, клала голову на плечо и лежала тихонечко.

Очевидно решив, что с недосыпа я недостаточно ясно себе представляю описанную картину, она тут же скользнула ко мне под одеяло и обхватила руками. В этот момент больше всего мне захотелось вызвать Лиса, чтоб получить от него здоровую дозу циничных высказываний на тему облико морале и руссо туристо. Мозг еще не отключился, и потому я отлично понимал, что вся эта комедия затеяна лишь с одной целью — вытащить из меня все, что мне до сих пор удавалось скрывать, узнать, что же такого сказал Лантенак там, в башне на острове. Я еще крепче сжал зубы, но рука будто сама собой обхватила хрупкие плечи Софи, она доверчиво положила свою голову мне на грудь, и я почувствовал манящий запах, исходящий от ее волос и кожи. Время утратило размеренность и понеслось по спирали, кружа голову и срывая печати запретов. Мозг все еще пытался слабо протестовать, крича о том, что так нельзя, что меня дурачат, но руки сплетались, тело прижималось к телу, и сладость губ казалась важнее, чем все империи и войны…

Не знаю, сколько времени прошло. Небосвод светлел за окнами. Софи обессиленно лежала у меня на плече, и вдруг я услышал, как она всхлипывает.

— Что случилось? — начал я и осекся, понимая, что девушка, вероятно, оплакивает происшедшее. — Ты огорчена, прости…

— О нет, — она замотала головой, — это все я. Мне вдруг подумалось, — она снова всхлипнула, — представилось, как будто мы — король и королева, у нас есть сын. И вдруг революция, нас казнили…

«…Веслом не отмашешься», — вспомнились мне пророческие слова напарника.