Читать книгу - "Романов #04 - Владимир Кощеев"

Студенты принялись вспоминать другие известные примеры прошлого, периодически доказывая друг другу, какие дары были всего лишь выдумкой, а какие существовали в реальности. Я в этом споре не участвовал, лишь слушал.

И приходил к выводу, что названные Никитой Александровичем «гуманитарные» дары просто были уничтожены боевиками. Люди торопились укрепить свою власть, и конкуренты им были не нужны. Вот падали под их ударами такие уникальные фамилии, которые действительно могли бы изменить не только облик планеты, но и само человечество.

Не стареющие греки, к примеру, тоже истребленные. Ведь в наше время у них наверняка можно было найти какой-то научный способ поделиться своей устойчивостью с другими. Тот же Германский рейх научился выделять свой «Энзим» и возить его цистернами в соседние страны. Не из одного же человека они выкачивали озера уникального вещества?

И эта мысль вновь вернула меня к размышлениям прошлой ночи. Но спрашивать своих одногруппников, знают ли они кого-то с подходящим даром психической стабильности, я не стал.

Мне и самому можно порыться в исторических справках, тем более что они все давно оцифрованы и есть в библиотеках. В крайнем случае посмотрю внутренние архивы Царского Университета. Здесь целая историческая кафедра имеется, уж там-то точно знать должны.

Отправив задачу Кристине — напомнить мне об этой идее, я вошел в следующий кабинет и занял свое место. Учеба продолжалась. Кажется, зря я хотел отказаться от посещения ЦГУ. Кто знает, что еще я могу здесь узнать для себя нового?

Глава 16

За обедом я отделился от группы и, улыбнувшись Виктории, направился к столику, за которым сидел великий княжич Соколов. Иван Михайлович в этот раз не стал набирать еды на меня. Очевидно, принял, что разделять с ним трапезу я не стану.

— Мне отключить запись? — спросил я, подсаживаясь к второкурснику.

— Нет, сегодня это совершенно не обязательно, — отмахнулся тот с доброжелательной улыбкой. — Просто светский разговор, не более того.

Я кивнул и, сцепив пальцы в замок, стал ждать, когда Соколов заговорит. А Иван Михайлович не торопился. Мне спешить было некуда, и у великого княжича наверняка тоже имелись окна между занятиями.

— Прежде всего, — начал он, сделав глоток кофе, — я бы хотел выразить вам искреннюю благодарность за то, что приехали на нашу встречу, — сказал Иван Михайлович. — Мне многие княжичи из нашего клуба выразили надежду, что вы будете у нас частым гостем. Как ни крути, а присутствие княжича Романова превратило нас в сплоченное общество.

А ведь все, что я по большому счету, на мероприятии делал — ходил между людьми и обсуждал погоду. И я бы не поверил, что такая малость способна вдохновить гостей Соколова, если бы не одно «но».

Этот мир очень ценит силу рода. И княжич, способный разорвать великого князя в мгновение ока — это огромная сила. И эта сила знает тебя, ведет разговоры и не чурается обсудить какие-то мелочи.

Подобный момент очень сильно способствует поднятию собственной значимости в глазах членов клуба — они сопричастны, имеют некую связь со мной. А Соколов, как организатор всего мероприятия, получает дополнительный престиж. Ведь то, что у княжичей появилась возможность прикоснуться ко мне — целиком его заслуга.

— Это было полезно, — кивнул я. — К тому же, как правильно сказали наши казанские соседи, нам редко удается собраться вместе, чтобы спокойно поговорить. Так что я провел время не только с удовольствием, но и пользой.

Иван Михайлович отставил чашку с кофе и серьезно взглянул на меня.

— Дмитрий Алексеевич, я хочу предложить вам посетить еще одно мероприятие, — заявил он. — На этот раз совершенно официальное.

Я усмехнулся.

— А вы времени даром не теряете, Иван Михайлович. Закрепив статус клуба с его участниками, вы хотите вывести нас из кулуаров и показать всем, что мы едины.

Великий княжич не стал возражать, вместо этого развел руками и улыбнулся в очередной раз.

— Железо куют, пока горячо, — заявил он. — К тому же, насколько я знаю ваши взгляды, Дмитрий Алексеевич, вы поддержите мое начинание.

— Я слушаю, — кивнул я.

— В ходе этой войны уже пострадало очень много людей, — заговорил Соколов после короткой паузы, глядя на чашку. — И я решил, что будет правильно, если мы своим сообществом организуем благотворительный фонд. И для этого мне нужно, чтобы самые заметные участники клуба приняли участие в одном вечере.

— Всего одном? — уточнил я, приподняв бровь.

— Нас очень много, — улыбнулся великий княжич. — Настолько, что если распределить частоту появления в обществе, можно смело утверждать, что наш клуб есть везде и всюду. Так что да, первый благотворительный вечер — самые заметные, самые известные члены клуба, а дальше я буду звать тех, у кого есть возможность присоединиться без отрыва от дел рода.

А Соколов действительно молодец, хорошо этот момент продумал. Ведь выходит, что каждый участник клуба рано или поздно окажется на публике. И никому не придется бросать дела, чтобы выполнить свои обязанности по клубу. Продуманный ход, в очередной раз показывающий, что Иван Михайлович не глуп, и умеет управлять людьми. Впрочем, учитывая, кто его отец — не удивительно.

— Хорошая идея, — кивнул я. — В чем суть вечера? Бал? Ставки? Какое-нибудь соревнование?

Соколов покачал головой.

— Вы смотрите прямо в будущее, Дмитрий Алексеевич, — заявил он. — У меня уже спланирован ряд мероприятий. И там будут как соревнования, так и игры с призовым фондом, доля из которого будет перечислена на благотворительность. Но первый — открывающий прием это аукцион.

Я вскинул бровь, выбор-то был неожиданным.

— И что вы планируете выставить на торги?

— Не торги, Дмитрий Алексеевич, — поправил меня, качая головой великий княжич. — Аукцион. Но я понимаю, что предложение может показаться спорным. В этом и заключается основная причина, по которой я с каждым участником встречаюсь лично, — добавил он. — Я долго думал, как привлечь интерес нашего благородного общества к проблемам простых людей. Для вас ведь не секрет, что большинство родов относится к царским людям и даже своим подданным достаточно прохладно, а то и халатно.

Я кивнул, не споря с очевидным.

Конечно, произвола не допускал закон, и запороть крепостного было уже давным-давно нельзя. А если дело касалось царского человека — то их трогать стало вовсе опасно. Но это не мешало использовать народ, как скот, и относится к нему соответствующе.

— Поэтому я решил, что наиболее простой и действенный способ — разыграть ужин с княжичем-героем, — произнес Соколов, внимательно следя за моей