Читать книгу - "Негатив. Эскалация - Павел Николаевич Корнев"

— Не знаю, не спрашивал, — признался он и предположил. — Может, Бондаря? Машка тоже едет, а его не взяли.

Машу Медник зачислили стажёром в опергруппу? Мне даже захотелось узнать, что у неё за покровитель такой, если это назначение сумел организовать. Хотя, если разобраться, образумить и натаскать заносчивую красотку было ещё даже сложнее, нежели обеспечить подобным трамплином для карьерного роста. А натаскали её — будь здоров, чего не отнять, того не отнять.

— Варька расстроится, — заметил я, переодеваясь в форму.

Василь попытался изобразить сожаление, но это получилось у него не лучшим образом.

— Ага, — печально протянул он, но сразу махнул рукой. — Да это ненадолго! Она, вон, на Кордоне две недели проторчала — и ничего!

— Удачи! — сказал я напоследок сослуживцу и отправился в оружейную комнату, дальше — за мотоциклом.

В напарники мне и в самом деле назначили Максима Бондаря. Точнее — не в напарники, а в будущие командиры.

— Месяц ещё покатаюсь с вами, а как аттестуют, в самостоятельное плавание отправитесь, — сообщил старшина Ревень перед построением дежурной смены и закурил. — Скорей бы уж! Доплата за шефство всей этой нервотрёпки и близко не покрывает.

— А кто за стрелка будет? — поинтересовался я. — Варя?

— Карина, — подсказал Бондарь. — Чёрненькая такая, спортивная.

Я кивнул, сообразив, что речь идёт о подружке Марины.

Тут к контрольно-пропускному пункту прошествовал счастливый до невозможности Василь. Поставил чемодан под козырёк, отошёл к прохаживавшемуся туда-сюда лейтенанту Зимнику, стараниями которого, наверняка, в опергруппу и попал. Подошло ещё несколько офицеров в штатском, затем появилась Маша, чемодан которой нёс хмурый Барчук.

Подкатила от автохозяйства полуторка и командированные начали забираться в кузов, а там и нам отмашку дали. Помахал на прощание соседу по комнате, вывернул за ворота. Наверное, и сам не отказался бы в Зимск выбраться, но если уж на то пошло — обучение важней.

Обучение! Во вторник всю душу на семинаре по риторике вынула барышня-преподаватель, а уже на курсах получил нагоняй за то, что так и не довёл до ума кинетический щит. Дальше нянчиться с нами Герман Харитонович не пожелал и начал читать следующую тему, посвящённую созданию воздушных линз. А ещё оказалась увеличена навеска пороха в патронах с каучуковыми зарядами. Предполагалось, что мы уже достаточно опытны, чтобы снижать скорость пуль до приемлемой, но лично я куда больше полагался пока что на технику закрытой руки.

В среду приходила Лия, у неё возникли вопросы по алхимической печи — помог чем смог, после чего вновь был отправлен вахтёрами на обход служебных коридоров. На этот раз обошлось без приключений.

На тренировке хорошенько поколотил по грушам, потом ещё и задержался для спарринга со Львом. Меня в отличие от большинства противников он прочитать вот так запросто не мог, поединок прошёл в общем-то на равных. Позже, уже в раздевалке товарищ похвастался:

— Всё, отбрехался от посещений психолога! Разошлись с ним полюбовно.

— Это как так?

— Да он подписал заключение, что я в терапии не нуждаюсь. Понимаешь, у него в приёмной постоянно всякие странные личности толкутся — вроде как на консультацию забегают. Ну, я и решил им сеанс психоанализа устраивать от нечего делать. Говорю одному патлатому: «Ну чего ты ноешь? Обижают? Так запишись на бокс!». А он — в истерику. Мол, пацифист.

— С одним только промашка вышла? — уточнил я, отсмеявшись. — А что же остальные?

— Да говорю: странные они! Слушали, кивали, думали о чём-то своём. Но там такие симпатичные девчонки попадаются, что просто глаз не отвести. Я начал к одной клинья подбивать, тут меня на выход и попросили.

Я вздохнул и поднялся с лавочки.

— Ладно, давай закругляться. Мне ещё поупражняться в создании кинетического щита надо. Чую, завтра опять влетит.

— Энергию не получается вложить? — уточнил Лев.

— Не, — покачал я головой. — Структурировать не могу. Векторы постоянно смещаются, вместо встречных не пойми какие получаются.

Лев встал и нахмурился, помахивая стянутой боксёрской перчаткой.

— А зачем тебе какие-то векторы?

— А как иначе пули останавливать?

Брошенная в лицо перчатка замерла сантиметрах в десяти от носа и под воздействием силы тяжести упала на пол — это я совершенно машинально лишил её кинетической энергии.

— Понял? — усмехнулся Лев. — Не пытайся погасить скорость встречным импульсом, просто нейтрализуй энергию. Не понимаю, как это у тебя получается, но ведь получается же?

Я только хмыкнул. Тут и в самом деле было о чём подумать.

Четверг ничем особенным не запомнился. Обучение понемногу становилось рутиной, как, впрочем, и патрулирование улиц. Объявленный после налёта на кассу взаимопомощи режим усиления отменили, и мы уже не катались по выделенным нам кварталам, а продолжили знакомство с городом. В пятницу первый раз ездил с Кариной — невысокой и чёрненькой, отличавшейся спортивным сложением и крепким задом, что покрой формы нисколько не скрывал. Барышня поглядывала на меня как-то очень уж насмешливо, и это выводило из себя просто несказанно, но в остальном оказалась напарницей толковой: и прикрывала грамотно, и сама при проверке документов не тушевалась.

На вечерней тренировке я особо не упахивался, ещё и ушёл на полчаса раньше, лишив сослуживцев традиционного развлечения «вышиби из Пети дух сгустком сверхэнергии». У них, конечно, это теперь не особо и получалось, но азарта действу сие обстоятельство лишь добавляло.

Сегодня, как и в прошлый раз, Валентина должна была приехать сразу в ресторан, и хоть Альберт Павлович клятвенно заверил меня, что накладок не случится, внутрь я проходить не стал, принялся выхаживать туда-сюда неподалёку от крыльца с мраморными львами, призванными вызывать ассоциации со столичными скульптурами. Рассудил я просто: ради пользы дела куратор запросто может вновь выставить меня на посмешище, так пусть лучше расфуфыренный вахтёр втихомолку посмеивается, чем в очередной раз на глазах обслуживающего персонала и почтенной публики опозорюсь. Ещё и потраченными деньгами опять попрекнут. Ну его к лешему!

Как в воду глядел: Валя не появилась ни в девять, ни в четверть десятого, и пятнадцать минут спустя ничего тоже не изменилось. На южном ветру — не слишком холодном, но очень уж пронзительном, — я понемногу начал замерзать, но покинуть пост не было никакой возможности, а зайти в ресторан мешала гордость. Ну, или упрямство — это как посмотреть.

Мысленно я костерил Альберта Павловича как только мог, доставалось и вертихвостке Вале, пусть от той зависело ничуть не больше, чем от меня самого. Уж не знаю, до какой степени бы себя накрутил, если б в тридцать пять минут к ресторану не подкатил извозчик — был тот далеко не первым