Читать книгу - "Комсомолец. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин"

«Нет, так нет», — решил я. Сыпанул в таз с уткой пять столовых ложек соли, раскрошил туда же горсть лавровых листьев (в маринаде они не дадут столько горечи, как в том же супе). Немного поколебался… но всё же бросил в таз перец (авось и от него будет толк). На глазах у Аверина разрезал мандарины, выдавил из них на утку сок, бросил ошмётки долек к птице вместе с цедрой. И всё это щедро залил «Жигулёвским» пивом. Перемешал, чтобы маринад попал внутрь тушки. Склонился над тазом, вдохнул аромат получившейся смеси.

— Неплохо, — сказал я.

Славка тоже вытянул шею. Принюхался. Но не сообщил, понравился ли запах моего фруктового алкогольного коктейля.

— Получится? — поинтересовался он.

Посмотрел на меня.

— Всё будет, как в лучших домах Парижа и Лондона, — заверил я. — Утка в тазике. Мокнет в маринаде. Всё, как и положено!

Заметил, что мои слова старосту не убедили.

Спросил:

— Она же водоплавающая?

— Эээ… да, — неуверенно ответил Аверин.

Я надавил пальцем на утиную спину — попытался утопить её в пиве. Но птичья туша упрямо поднималась на поверхность.

Махнул рукой: решил, что мясо пропитается и так. Набросил на таз полотенце.

— Вот пусть и плавает до утра, — сказал я.

Глава 27

Тридцать первого декабря наши планы на празднование Нового года резко изменились. Потому что после консультации по физике (экзамен по этому предмету назначили на пятое января — хорошо, что не на второе или не на первое) Надя Боброва сообщила нам, что в новогоднюю ночь её дом будет пустовать. Большой дом с просторной гостиной. Надиного папу в понедельник отправили в командировку, а Надина мама и дед решили праздновать вместе с семьёй старшей дочери. Этими обстоятельствами мы решили воспользоваться. Пусть и не сразу. Убедили нас сменить место празднования слова Могильного. «Там даже ёлка есть!» — сказал Паша.

«Вот и стало понятно, откуда на фотографии появились книжные полки, ваза и кукла», — подумал я (почти не сомневался, что в доме Бобровых увижу знакомый по изображению на старом фото интерьер). — Значит, я не сделал ничего, что смогло бы помешать той фотографии измениться». Из этого следовало, что и в этой реальности Света Пимочкина должна была погибнуть от руки маньяка (от его молотка). Если, конечно в том, в другом прошлом, её не убил кто-то из троицы: Комсомолец, Каннибал, Гастролёр (я всё же надеялся, что Эдуард Белезов отправился в Горький с наручниками на руках).

Двадцать пятого января Пимочкина должна была очутиться в Пушкинском парке. Так я решил. Потому что лишь в этом случае я знал, где и когда буду поджидать очередного маньяка (того, что убивал молотком). Ведь если я помешаю Светлане отправиться в парк, это почти наверняка приведёт к гибели другой женщины. И совсем не факт, что за той, другой, убийца последует к памятнику. Или что маньяк не перенесёт охоту на другой день, потому что двадцать пятого января не заприметит подходящую жертву. Эта смерть женщины могла быть уже полностью на моей совести: ведь привели бы к ней именно мои действия.

Потому я не планировал пока вносить изменения в будущее — в то, что касалось Пимочкиной. Где-то в промежутке между тридцать первым декабря и двадцать пятым января Комсомолец и комсорг поссорились. Вот и я надеялся в этот промежуток времени Свету от себя отвадить. Чуть позже. Но уже сейчас меня радовало: одно отличие на будущем новогоднем фото будет. В этом я теперь не сомневался. Потому что не возьму с собой на празднование Нового года головной убор со звездой. «Фото, может, и появится, — думал я. — И Светины приятели на нём окажутся в том же составе. Вот только оно всё же станет другим. Александр Усик на нём будет стоять без будёновки».

* * *

Мы вызвали такси, чтобы доставить домой к Наде Бобровой продукты. Признали, что с сумками в руках добираться через полгорода на заполненных пассажирами зареченских автобусах — не лучший вариант. Потому что в этом случае неподъёмные ноши пришлось бы тащить на себе и девчонкам (против этого выступил Паша — чем заработал ещё одну гирьку на правильную сторону весов Оли Фролович). Я не возражал против того, чтобы использовать наших подруг комсомолок в качестве тягловой силы (да и Аверин помалкивал). Но всё же понимал, что кому-то из нас тогда достанется тазик с уткой — слабо представлял, как мы смогли бы провезти его в набитом людьми салоне автобуса.

Для вызова такси воспользовались телефоном вахтёров. Нарядные, с горой тряпичных сумок и тазиком, где плавала утка, собрались у входа в третий корпус. К общежитию солидно, но не беззвучно подъехал автомобиль ГАЗ-21 (Волга) светло-голубовато-серого цвета с «шашечками» (мне сразу вспомнился фильм «Бриллиантовая рука»). Мы погрузили в машину свои вещички… и столкнулись с новой проблемой: водитель согласился разместить в салоне только четверых пассажиров. Больше и не влезло бы в салон: едва поместился у девчонок на коленях таз с уткой (таксист взглянул на него неодобрительно, но промолчал). Решили, что двум студентам придётся добираться пешком.

Оля Фролович заявила, что Пашка в Надином доме понадобится «немедленно» — намекнула, что наше со Славкой присутствие там пока необязательно (хотя я мог бы сослаться на необходимость готовить утку, но не стал этого делать: предпочёл, чтобы все сегодняшние труды «принеси-подай» достались Могильному). А вот Аверин попытался оспорить Пашкину незаменимость. Но замолчал, когда Света Пимочкина вознамерилась составить мне компанию в поездке до Надиного микрорайона. Хотя и попытался заикнуться, что хотел бы ехать с комсоргом вместо меня. Вот только и эту его идею девчонки (и поддакивавший им Могильный) не одобрили. В итоге, мы со старостой тряслись в общественном транспорте на пару — не самое лучшее развлечение.

* * *

Воспользоваться подсказками всезнающего таксиста мы с Авериным не могли. Пришлось побродить: выбрались из автобуса на одну автобусную остановку раньше, чем следовало. Выяснили мы ещё свой будущий маршрут ещё около общежития — у Нади Бобровой. Но, как скоро оказалось, расспрашивали её плохо. Ладно, хоть знали точный адрес — могли обращаться за помощью к прохожим. Хотя было приятно брести по заснеженным улицам, дышать свежим прохладным воздухом (минус пять градусов по Цельсию у меня язык не поворачивался назвать «морозом») после почти часовой тряски в душном салоне.

Что такое полярная ночь в Зареченске не представляли. Здесь