Читать книгу - "Рыжик - Павел Ионов"

Там стоит новенький шторьх под номером тринадцать и с надписью на левом борту «РЫЖИК»…

Ну не гады ли они после этого? Своего командира до слёз довели… Сволочи любимые…

Пока я скучала в госпитале, наши войска дошли до Днепра и захватили на другом берегу несколько плацдармов… И мои девчонки уже несколько раз за Днепр летали…

А через несколько дней после моей выписки пришел приказ из Москвы об организации авиационной спасательно-эвакуационной службы в каждой авиадивизии. Наш эксперимент удался и показал свою эффективность.

… К нам тут приезжали какие-то конструктора. Ну или конструкторы… Короче, облазили все наши самолёты. Рисовали, фотографировали. Опрашивали. Всех нас достали…

А ещё через две недели дядя Ваня перед строем вручил мне орден Боевого Красного Знамени. И дал две недели отпуска, не считая дороги…

Я еду к бабушке… Как всегда…

Приехала… Выхожу из вагона. За плечами сидор с подарками. В руке палка, что выточили техники Петровича. В другой — куртка. Эх, хорошо… Самое начало осени. Тепло. Сдвинула фуражку на затылок и потихоньку пошла к дому… Бабушки дома не было. Достала из тайника ключ и зашла… Эх… Даже пахнет в доме так же, как и тогда. Оставила все свои вещи дома и вышла на улицу. Хорошо…

Вскоре прибежала бабушка. Ей малолетние разведчики и шпионы уже успели доложить, что приехала её Машка, вся в орденах, но поранетая… С палкой ходит… Рядом соседи… Тоже уже все в курсе…

Постарела моя бабушка… Совсем уже седая стала…

Вечером у нас собрались все соседи. Посидели так душевно, поговорили…

Меня опять пригласили в школу. Рассказать детям о войне просят. Ну и о чём мне им рассказывать прикажете? Не знаю. Но пошла…

Прохожу в зал… Он набит до отказа! Даже в проходах люди стоят. И взрослых много. Похоже, что и родители пришли тоже…

Прохожу и кладу свою фуражку на стол. Снимаю свою куртку… В зале шепотки по рядам…

И что ж им рассказать то? Этим детям с горящими глазами? О подвигах? Так обычно, подвиги, это исправление чьей-то дурости…

— Здравствуйте все! Меня зовут Мария Стирлец! Я до войны училась в этой школе. Некоторые знают меня ещё и как Машу-Рыжика. Я не знаю, о чём вам рассказывать… Давайте вы будете меня спрашивать, а я отвечать на ваши вопросы. Согласны?

В зале возник одобрительный гул…

Не успела я ещё закрыть рот, как на третьем ряду взметнулась рука. Вот и пошли вопросы… Девочка лет двенадцати… Показываю на неё и прошу представиться.

— Товарищ лётчица! Я Маша Гурченко. А скажите, что обозначают эти полоски у Вас? Ну красная и жёлтая которые?

— Эти? — показываю на нашивки за ранения.

— Да!

Объясняю, что это такое…

И вопросы посыпались!!! И на каком самолёте я летаю, и сколько врагов убила, и видела ли товарища Сталина? Аж в горле от говорильни у меня пересохло!..

Под самый конец уже решила кое-что объяснить…

— Я вот заметила, что некоторые здесь морщились, когда узнали, кем я летаю… Ну да, я не истребитель и даже не бомбардировщик! Да, я летаю на маленьком трофейном самолёте и работаю в спасательно-эвакуационной службе. Именно работаю! Я не совершаю подвиги. Я просто работаю. Так как война, это тоже работа! Смертельно опасная, но работа! И моя работа, это спасать наших подбитых в бою лётчиков. Ведь научить нового лётчика это долго и дорого для нашей страны. Но их учат. Потому что это нужно. И когда я спасу от гибели хотя бы одного пилота, то не только спасу чьего-то мужа или отца от гибели и семья не получит на него похоронки, но и сэкономлю стране большие деньги! А на эти деньги можно выучить дополнительно ещё одного пилота! А я вывезла не меньше полка за это лето! А это не много, не мало, а уже около пятидесяти опытных пилотов! А мои девочки так и вовсе почти целую дивизию! Конечно, не всем им угрожала гибель! Но мы доставили пилота в полк через час, а не через три дня, как если бы он добирался сам. Или, если пилот ранен, то мы везём его сразу в госпиталь и он уже не умрет от ран! Вылечится и будет воевать дальше! И всех нас лётчики очень сильно уважают! Ведь случится с ним что-нибудь и прилетит рыжик и спасёт его!

И вообще на войне все профессии нужны! Построит сапёр мост, и по нему проедут наши танки, санитар вытащит раненого бойца с поля боя и спасет ему жизнь. Повар сварит обед и боец сыт и ему легче уже воевать…

И в тылу вы тоже воюете! Выпускаете для фронта всё, что требуется! Оружие, одежду, питание! Всё! Без работников тыла не бывает побед! И то, что Красная армия бьёт врага, это и ваша заслуга! Спасибо вам!

Нет ненужных людей на войне. И все полезны на своем месте.

Я замолчала. В зале тишина…

Эх, зря, наверное, я это всё им сказала… Не поняли они ещё ничего…

Раздался один хлопок, второй… И разродились в овацию!

Хлопали очень долго…

Домой шла вся опустошенная… Болела нога…

Вот и кончается мой отпуск. Мне пора ехать. Не хочется покидать бабушку, но надо… Война…

Бабушка суетится возле меня, в дорогу собирает. Пирожки печёт… Соседи тоже проводить пришли…

Поехала. В вагоне до меня докопался капитан какой-то. Тоже лётчик. С наградами. Видно хочется ему поговорить. Принял на грудь и потянуло на разговор. Тоже из отпуска по ранению возвращается. Отвечаю ему односложно. Нет настроения сегодня.

— Ну вот скажи лейтенант, ты вот на каких летаешь?

— На рыжиках…

Капитан возбудился весь и заорал на весь вагон.

— Товарищи! Вы видите её? А я ей жизнью обязан! Спасла меня точно такая же! Вытащила от смерти! Я то думал, что всё уже. Убьют сейчас… Я раненый, даже ползти не мог… А тут садится на самолёте такая же девчонка и тащит меня в самолёт… Вокруг мины рвутся, а она тащит меня! И вытащила. И я теперь живой…

Долго ещё разглагольствовал. Доказывал кому-то…

Вот я и приехала…

А у нас Маня погибла… Позавчера… Нашего занесло на нейтралку. Ну и она за ним. Вот и накрыли минами… И лётчика не вытащила и сама сгорела вместе с самолётом… Сижу, курю… Во рту горечь… Слёз совсем нет… Как же я фашистов ненавижу!

… Все получают пополнение, мы тоже. Всего нас двенадцать девчонок. И наземный состав ещё. Я подала представление на награды. Женьке и Алисе надо ордена. Заслужили. И Мане. Посмертно. И медали ещё…

И Петровичу орден надо. Пусть дядя Ваня посоветует что-нибудь…

Через несколько дней мне уже станет восемнадцать лет! Много уже. Это я, получается, уже больше двух лет на войне? А какая она, мирная жизнь, была? Я не знаю. Я только войну здесь и помню. Кровь, слёзы и боль. Правда на войне намного больше хороших людей… Раскрываются наверно. И гибнут они, правда, тоже часто…

Но я пока всё ещё живая. И помирать просто так не собираюсь!