Читать книгу - ""Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека - Сергей Анисимов"

Неполный десяток километров до Рассвета они проехали без каких-либо проблем, небыстро и мирно. Поселок смыкался своей западной окраиной с несколькими другими, и все вместе это было довольно серьезно: несколько асфальтированных улиц, школа, остов магазина «Пятерочка». Железнодорожная платформа с выгоревшей стекляшкой кассы, автобусные остановки. У отряда совершенно точно здесь кто-то был, но ей явку по понятной причине не дали. И наоборот, рекомендовали не светить Костю с его транспортом. На сто процентов верное решение, что бы там она себе ни фантазировала.

– Не заблудишься?

– Иди ты…

– Термос оставь, хорошо? Тебя-то там напоят.

Они спешились еще до перекрестка с проходной шоссейкой, прошли вперед и некоторое время наблюдали. Но все было тихо: ни транспорта, ни людей. Вернулись, взяли мотоцикл и шустро прошли перекресток «пешим порядком». Свели транспорт чуть под горку по тропке, ведущей в сторону скопления домов и сараев у ближайшего изгиба Ояти.

– Вот здесь.

Костя указал на один из сараев с гостеприимно распахнутой двустворчатой дверью, и Вика шагнула вперед, принюхиваясь. Да, людьми не пахнет, техникой тоже. Пустота и пыль. Лучше бы сено, но он и так не замерзнет. Какая-никакая крыша, и от людей подальше.

– Ладно, паркуйся. Я не поздно постараюсь. По холодку. Думаю, даже поспать можешь, но…

– Угу. Ушки на макушке.

– Все верно. Давай.

Они привычно ткнули друг друга в плечи собранными в кулаки ладонями, и Вике в очередной раз показалось, что вот сейчас он ее все же поцелует, – но все опять осталось как обычно. Прошло.

До первого серьезного скопления домов с того же перекрестка было метров шестьсот. Потом еще столько же или больше – уже до настоящего поселка, центра местной культуры и цивилизации. Вика свернула направо, в сторону реки и двинулась к монастырю не по нахоженной дороге, а через лесополосу, разделяющую несколько частей поселка. Как местные, интересно, такое называют? Слобода, микрорайон? Она зыркнула на поглядевшего на нее из открытой калитки одного из домов пацана, и тот демонстративно отвернулся. Негромко гавкнула и тут же заткнулась собака, ей ответила другая, будто приняла эстафету. В другом дворе женщина развешивала на веревках разноцветное белье: видимо, стирала уже на ночь глядя. В третьем, после нескольких пустых, светились окна – привычным уже, мерцающим светом свечей. Пока она шла, довольно быстро стемнело, и к монастырю, в обход очередной группы домов, Вика вышла уже почти на ощупь, сомневаясь в себе и мысленно ругаясь. На краю поля – то ли монастырского, то ли совхозного – она капитально во что-то вляпалась и разозлилась на себя окончательно. Грязь здесь была суровая: в самый раз для русской деревни. Для глубинки, где сдохнет любой захватчик. Двести километров от второй столицы страны – и вот тебе пожалуйста – по щиколотку и выше самого натурального дерьмища. Но теперь она уже хорошо сориентировалась и вышла к монастырю с нужной стороны: не к главному зданию, а наоборот, к чему-то вроде хоздвора.

– Кто тут?

Голос был женский, и Вика удержала руку, сунувшуюся к пистолету. «Макаров» довольно надежен, и освоила его она хорошо. Если что, успеет.

– Не бойтесь, я одна. Я с Андреевщины, к матушке.

Пауза была секунд в двадцать, и Вика переждала ее молча. Андреевщина – это была деревня, хрен знает как далеко отсюда. Вроде бы в обозримом пространстве, но слишком далеко, чтобы дойти пешком за день. Если встретившаяся ей женщина в курсе, что значит это слово, она отведет ее куда нужно.

– Ага, ага. Пойдемте со мной, только тихо.

Вика кивнула, хотя этого явно было не видно в уже почти полной темноте. Август… Темнеет уже по-серьезному, это тебе не питерские июнь и июль.

– Петрович, ты здесь?

Из мглы выступила фигура: просто серый силуэт на темно-сером фоне.

– Здесь я. Кого там нам Бог послал?

Вика подошла к сторожу и остановилась, давая себя рассмотреть.

– Ага… Я Семен Петрович, местный сторож. А ты откуда будешь, красавица? И за какой надобностью?

Раньше Вика как-то думала, что, если девушка на глубокую ночь глядя является на монастырское подворье, ее сначала накормят-напоят и устроят на ночь, а только потом будут расспрашивать. Но не те сейчас времена, наверное. Или вообще это только в сказках было?

– Меня зовут Вика. Я с Андреевщины, к матушке с делом, – по второму разу сказала она. Сторож хмыкнул и вроде бы кивнул. Интересно, чем он вооружен? Берданкой, телескопической или резиновой дубинкой? Или вообще ничем, кроме уверенности в своем праве? Да и вообще… Ей только сейчас пришло в голову, что мужчина-сторож в женском монастыре – это странно. Хотя приняли же они раненых…

Вика помотала головой. Все же дорога ее вымотала. Болела спина, болели шея и руки; и еще болели наплакавшиеся сегодня глаза.

– Ладно, понятно… Ну, пойдем. Спасибо, Феня. Тебе еще урок?..

– Да, еще на часик, потом уж вечерять… Ну, идите с Богом, раз дело.

Сержант Вика обернулась на растворившуюся в темноте женщину. Почему-то ей пришло в голову, что здесь, в этом месте, слово «Бог» даже не просто пишут, а и произносят всегда с большой буквы. Это чувствовалось. Она так и не стала верующей, даже пройдя через столько всего, даже навидавшись за эти месяцы столько горя… Совесть ее была чиста, но верить она боялась.

– И как там дела… В Андреевщине вашей? – сторож даже не пытался изображать иронию, спрашивал спокойным тоном, без лишних интонаций. Но все равно чувствовалось.

– Живем, работаем. Делаем дело, как можем.

– Что ж, хорошо. У всех дело. Я вот такое себе нашел, и другого уже не будет. Слишком много лет… А Серега как, жив ли?

Вика помолчала. Вопрос был не такой простой, как кажется. Сергей и Дима да еще Алексей – три самых распространенных имени в поколении мужчин средних лет. Назови – и точно не ошибешься.

– Это тот, который зоотехник? Лукич?

– Да что ты, – вот тут сторож Петрович уже натурально улыбнулся. – Откуда у вас там зоотехник да еще Лукич… Бывший разве что. Я про сапера.

– Ага, – Вика тут же сообразила, кого он имеет в виду. И да, этого чужой знать тоже не будет. – Да, этот жив и здоров. Работает.

– Слава те, Господи. Хорош мужик. Бывал у нас, тож с делами. Угу. Может, и зоотехник бывший, кто ж знает… Ха…

Он снова хмыкнул, и Вика улыбнулась тоже.

– А что? Про знаменитых саперов я как-то не вспомню ни про одного, но Виктор Талалихин до войны мясником был… Петр Гнидо фельдшером… А Амет Султан, говорят, канатоходцем… Знаешь, кто это такие были?

– У меня папа летчик, – коротко ответила Вика.

– Ага… Ну и слава Богу. Тогда, значит, совсем хорошо. Я ж тоже авиатор бывший. Хотя и не летчик, не поднялся… Наоборот, опустился сюда, и вот… Вы не думайте, мы все не только за вас молимся, мы чем можем помогаем. Только можем вот мало…