Читать книгу - "Конец света - Василий Головачев"

Зато Липягин докопался до истины по розыску базы охранного предприятия «Аргус», и оказалось, что это на самом деле подразделение батальона «Аргус» частной военной организации «Прикрытие», напрямую подчинявшейся премьеру. Липягину даже удалось установить, что «Прикрытие» было создано ещё прежним премьером в ответ на создание президентом Росгвардии и перешло к новому председателю правительства по наследству.

Щербатова на месте не оказалось, посоветоваться было не с кем, и Потапов продолжал заниматься по плану, утвержденному полковником еще утром. Михаил тоже не любил циников, кричащих с высоких трибун о «правах человека», о «спасении нации любой ценой» и тут же хладнокровно подмахивающих распоряжения о финансировании «перспективных научных разработок», предполагающих испытание на людях новейших видов оружия.

К вечеру хакер из отдела компьютерных технологий, приятель Потапова Владимир Тушкан по прозвищу Вовчик Тушканчик, взломал секретные файлы Минобороны, и у Михаила появилось досье на доктора физико-математических наук Калажникова Николая Наумовича, отца Дарьи. В частности, в документе была указана его последняя официальная работа, выполненная в тысяча девятьсот девяносто девятом году в Московском энергетическом институте, которая называлась: «Проблемы холодного термоядерного распада». Темы других его работ, выполненных уже в лабораториях, расположенных на территории Тимирязевской сельскохозяйственной академии, в данном документе приведены не были.

– Всё это лажа, – сказал старлей Липягин, которому Потапов сообщил о своих находках. – Я имею в виду сельхозакадемию. Это объект оборонки. И работает господин Калажников именно по нужной нам теме, лепит «живые фотонные мины». Выйти бы на него, а? У тебя нет соображений?

Соображения у Потапова были, но делиться он ими со старшим лейтенантом не стал. Для этого надо было рассказывать о дочери Калажникова Дарье, чего душа вовсе не жаждала. Душа жаждала встречи с этой умной и красивой девушкой, каким-то непонятным образом попавшей в зависимость от босса телохранителей папаши, командира батальона «Аргус» Булата Свирина. Потапов надеялся услышать её звонок, договориться о встрече и попытаться выяснить, чем занимается отец девушки на самом деле. На дальнейшее его фантазии не хватало, в благополучное завершение своего «служебного романа» он не верил. Занозой в памяти торчало видение закрывающейся двери лифта, и всё чаще душу тревожило странное ощущение забытой вещи, каким-то образом связанное с Дарьей.

Лишь вечером, очистив себя с помощью медитативной техники сам-май от шелухи эмоций и переживаний, Михаил поймалтаки причину срабатывания «ложной памяти», она была проста и незатейлива, как дыра в кармане: Дарья так и не сказала ни слова о причинах конфликта со своими телохранителями в ресторане, хотя Потапов спрашивал её об этом дважды. Вероятно, она не хотела встречаться с боссом «Аргуса», и её пытались уговорить. Так, во всяком случае, представил себе эту картину Потапов, хотя сама она ничего рассказывать не стала, сделала вид, что не расслышала вопроса.

Телефон зазвонил после девяти часов вечера. В трубке раздался игривый голос Дарьи:

– Привет работникам пера и топора. Шутка. Ты чем занят, Михаил Петрович?

– Ничем, – ответил Потапов честно, с одной стороны, обрадованный звонком, с другой – чувствуя себя виноватым.

– Тогда заходи в гости. Сегодня я одна, предки уехали на дачу.

Михаил хотел было спросить: а как же телохранители, где их босс? – но вовремя прикусил язык.

– Мчусь, говори адрес.

Дарья продиктовала номер квартиры, и Потапов кинулся переодеваться, сдерживая нетерпение, странное волнение и дрожь в коленях. Очень не хотелось ударить лицом в грязь, показать себя наивным пацаном, очень не хотелось ошибаться в своих чувствах, но еще больше не хотелось играть на чувствах девушки ради получения информации об её отце.

Он надел всё белое – брюки, рубашку, туфли, захватил коробку конфет, купленную по случаю ещё вчера (как в воду глядел, что пригодится), и поспешил к дому номер четырнадцать, привычно отмечая глазом любое движение вокруг. Нервная система, специально тренированная для специфических нагрузок мастера перехвата, давно научилась прислушиваться к подсказкам подсознания, стала вполне самостоятельной сторожевой системой организма, что не раз спасало жизнь Михаила в моменты захвата террористов, сработала она и в этот вечер, хотя Потапов не сразу понял, в чём дело, голова была занята предстоящей встречей. Лишь пройдя два десятка шагов, он очнулся.

Старика с собакой, встретившегося у подъезда, он уже видел! И не один раз.

Потапов напряг память, сосредоточился, но смог вспомнить только ночную встречу: этот старик уже выгуливал свою дворнягу – в два часа ночи. Теперь вот сегодня. Но где-то они пересекались с Потаповым еще раз, Михаил был уверен в этом, хотя и не помнил, где именно.

Ругнувшись в душе, он отложил поиск знакомства на более удобное время, обошёл дом Дарьи, убедился, что никто за ним не следит, и набрал код домофона. С коробкой конфет в руке поднялся в лифте на восьмой этаж, где располагалась квартира Калажниковых, унял поднявшееся волнение, чтобы выглядеть уверенным и спокойным, и, уже нажимая кнопку звонка, вспомнил наконец, где он видел старика: в ресторане Маринича! Этот гнусного вида старикан сидел за его столиком в фиолетовом пиджаке, зелёной рубахе с бордовым галстуком (вкус – жуть!) и смотрел на Дарью! А таких случайностей, как известно, не бывает.

Потапов шагнул было назад, но дверь уже открылась, и ему ничего не оставалось делать, как войти. И тотчас же сработала сторожевая система организма, уловившая дуновение опасности.

Дарья в халате стояла в глубине гостиной с закушенной губой и смотрела на гостя исподлобья, с ясно читаемым испугом в глазах. Она не могла открыть дверь сама, это сделал кто-то другой, но отступать было уже поздно, и Михаил метнулся вперед, перекувыркнулся через голову, оглядываясь в падении и видя две мужские фигуры – за дверью прихожей и за спиной Дарьи, вскочил… и всё поплыло у него перед глазами от страшного и странного, мягкого, но массивного удара по голове, вернее, по всему телу, удара, нанесённого не столько извне, сколько изнутри. Проваливаясь в беспамятство, Потапов услышал крик девушки:

– Миша, они заставили! Я не хотела! Не бейте его!..

И потерял сознание окончательно.

* * *

Туман был густым и белым, как молоко, таким густым и белым, что казалось, его можно пить. Потапов попытался облизнуть губы, не чувствуя их, так ему захотелось пить, хотел позвать кого-нибудь на помощь, чтобы ему принесли стакан молока, но обнаружил, что не может не только пошевелиться, но даже открыть рот.

Попробовал пошевелиться – с тем же результатом. Зато стал рассеиваться туман перед глазами, в нём протаял розоватый светящийся овал, приблизился и превратился в размытое человеческое лицо с чёрными глазами, в которых вспыхивали злые огни силы и воли.

– Кто… вы? – вяло спросил Потапов, не слыша своего голоса.

– Гляди-ка, очнулся майор, – донёсся как сквозь вату чей-то тихий скрипучий голос. – Сильный мужик нам попался, всего три часа и провалялся. Другие на его месте спали бы сутки.