Читать книгу - "Куб со стертыми гранями - Владимир Леонидович Ильин"

Только что ты был — и вот тебя уже нет, ты распылен на молекулы и атомы, и сознание твое выключается так мгновенно, словно кто-то невидимый щелкнул в темноте рубильником, который подает жизненную энергию в твое тело…

Однако, тьма, в которую я упал, умерев, немного погодя наливается светом, и я вновь обретаю способность дышать, видеть и думать. Я оживаю в тот момент, когда рука Шерманова, сидящего напротив меня, еще только тянется к “медальону” на его груди, и теперь-то я знаю, что мне нужно делать.

Отбросив столик в сторону одним движением ноги, я прыгаю из своего кресла на Шерманова и, перехватив левой рукой его кисть, срываю правой с него “медальон” вместе с цепочкой. Хлипкий диванчик при этом переворачивается, не выдержав нашей тяжести, и мы оказываемся на полу, где некоторое время барахтаемся, как два больших младенца, затеявших бессмысленную возню.

Я поднимаюсь на ноги первым и взвешиваю на ладони “медальон”. Он весит намного больше, чем следует ожидать от предмета его размеров.

Экс-интерпретатор вскакивает с воплями, из которых явствует, что именно он думает о всех хардерах вообще и обо мне лично. Не обращая внимания на эти крики, я спокойно говорю:

— Между прочим, вы не проклинать, а благодарить должны меня, Шерманов.

— Это еще почему?

— Потому что, если бы вы попытались включить “регр”, то привели бы в действие взрывное устройство, спрятанное в вашем “медальончике”. Мощность его не очень большая, но ее хватило бы, чтобы превратить нас обоих в кровавые ошметки… И как это вас сразу не удивило, что второй прибор оказался тяжелее, чем первый?

Лик с вызовом вскидывает подбородок:

— А откуда вам известно, что это второй?.. — начинает он, но тут же осекается. Да-а-а, конспиратор из него никудышный. Теперь понятно, почему ему так долго не давали встретиться со мной.

Я позволяю себе усмехнуться — первый раз за время нашего разговора. Все-таки приятно говорить о взрыве и о своей гибели в сослагательном наклонении.

— У меня непомерно развита интуиция, — скромно признаюсь я, — и иногда она нашептывает мне удивительные вещи. Например, тот факт, что вам удавалось каким-то чудом избегать встреч со мной, позволил мне сделать вывод, что либо речь идет о случайных совпадениях, либо вы каким-то образом способны предвидеть будущее. Поскольку в совпадения и случайности я не верю с детства, то, с учетом моих знаний о так называемых “реграх”, мне оставалось предположить, что являетесь счастливым обладателем этого прибора. Впрочем, как и сотни других людей, но речь сейчас не о них… И вот сегодня, когда я был уже готов признать, что зашел в тупик, передо мной, как ангел с небес, внезапно появляетесь вы собственной персоной. Я правильно предположил, что ваш прибор отказал… допускаю даже, что у него просто села батарейка… Тем не менее, вы только что все-таки попытались воспользоваться им. Следовательно, не далее, как сегодня, вы имели встречу с тем, кто вручил вам первый регр — это было, если не ошибаюсь, полгода назад? — чтобы обменять вышедший из строя прибор на работоспособный. Задействовав всё своё воображение, я могу предположить, что при этом вы выразили намерение встретиться с надоевшим вам хардером, дабы отвязаться от него раз и навсегда. Однако, это вовсе не входило в планы ваших партнеров, и они снабдили вас не регром, а миниатюрной бомбочкой в медальоне, чтобы убрать и вас, и меня…

— Вы врете! — протестует Шерманов, глядя, как завороженный, на медальон, который я раскачиваю на длинной цепочке наподобие маятника. — Вы всё это выдумали, черт бы вас побрал!.. С какой стати кому-то пытаться меня прикончить?

Тот факт, что он стал ко мне обращаться на “вы”, даже при прочих непарламентских выражениях не может не радовать. Остается надеяться, что это только первый этап в наших взаимоотношениях с этим красавчиком.

— Хорошо, — говорю я. — Я могу вернуть вам эту штуковину, но при одном условии: включите её тогда, когда я уйду. Потому что я не собираюсь взлетать на воздух, даже если вы составите мне компанию!..

И протягиваю “медальон” Шерманову. Красавчик машинально берет “прибор”, но как-то неохотно, и в глазах его я читаю страх. Похоже, что мои слова понемногу начинают доходить до этого типа.

А потом он взрывается — к счастью, на этот раз не в буквальном, а в переносном смысле — и я вовремя перехватываю его руку, в которой зажата миниатюрная смерть, иначе еще немного — и он швырнул бы “медальон” в открытое окно (в этом старом отеле, окна по старинке настоящие, с открывающимися рамами)…

— Сволочи! Вот сволочи!.. Решили меня подставить, значит? — ревет он перехваченным голосом. — Чтобы я отдал богу душу на пару с хардером? Чтобы всё было шито-крыто, концы в воду?!.. Вот вам, суки! — И он делает непристойный жест, который выглядит тем более нелепо, потому что не имеет конкретного адресата.

— Возьмите себя в руки, Шерманов, — говорю я. — Вон, хлебните своего успокоительного. — И киваю в направлении бара-холодильника, уставленного разноцветными и разнокалиберными сосудами.

Шерманов следует моему совету и, опустошив еще один полный фужер, действительно восстанавливает былую уверенность в себе.

— Вы правильно всё расписали, хардер, — говорит он, подходя к окну и задумчиво глядя вниз с высоты сорок восьмого этажа. — Если не считать кое-каких деталей…

— Например? — спрашиваю я, чтобы хоть немного подбодрить его.

— Ну, да, у меня действительно был “регр”. Только он вовсе не отказывал и до сегодняшнего дня действовал, как надо… Однако, скорее всего, эти гады мне подменили его сегодня. Они действительно вышли на меня, но не по моей просьбе, а по своей инициативе… Я тоже сначала удивился: вроде бы срок действия моего “регра” еще не истек, так что рано предлагать новый. Но потом всё встало на свои место, когда они сказали, что я могу больше не избегать встреч с вами, а, наоборот, должны постараться встретиться, но, естественно, не чтобы ответить правду на ваши вопросы, а чтобы всё отрицать и валять дурака…

Он отхлебывает из фужера и, пользуясь этой паузой, я спрашиваю:

— Значит, это они неделю назад велели вам держаться от меня подальше?

— Это и дураку понятно, — ехидно ответствует он, поворачиваясь ко мне.

— Они сказали, почему вы должны избегать встреч со мной?

— Да вообще-то они меня не принуждали, — опускает голову Шерманов. — Но прозрачно намекнули, что способны лишить меня удовольствия пользоваться “регром” в любой момент… Лично я так понимаю, что они стремились сохранить в тайне существование подобных штучек.

— Правильно понимаете, — соглашаюсь я. — Ну а дальше?

— А что — дальше? — задиристо вскидывает голову он. — Да, я действительно водил вас за нос. С “регром” это было нетрудно…

— Он что — действительно помогает предвидеть будущее? — интересуюсь я. — Раз уж ваши благодетели предусмотрительно запустили вас на встречу со мной без этого прибора, то опишите хотя бы, как он действует.