Читать книгу - "Лунные бабочки - Александр Экштейн"

Тарас Веточкин сидел за столом и разговаривал по телефону. Увидев заглянувшего в кабинет Стефана Искру, он помахал ему рукой, сообщил в трубку:

— Стефан, — и передал ее Искре: — Хромов на проводе.

— Здравствуй, полковник, — поздоровался Стефан Искра. — Мне сказали, что вам никто не пишет.

— Здравствуй, генерал, — хмыкнул Хромов. — Я опер, а оперу в России пишут все, когда петух в одно место клюнет.

— Давно не виделись, полковник, — не выходил из роли Стефан Искра. — Есть о чем поговорить.

— В двадцать ноль-ноль у меня, — коротко бросил Хромов. — Жена в Севастополе у сына.

— Есть, в двадцать ноль-ноль.

— Кстати, — заявил Веточкин Хромову в трубку, — пока вы там в домино круглые сутки режетесь, ФСБ работает.

— Кто тебе это сказал? — не на шутку изумился Хромов.

— Оперативник, — Веточкин взял со стола папку и потряс ею в воздухе, как будто бы Хромов мог его видеть, — по фамилии Андреев. — Он помедлил и уточнил: — Фамилия в интересах следствия изменена.

— Хороший псевдоним, как у моего тезки-писателя, — похвалил неведомого оперативника Хромов и поинтересовался: — Видимо, опять карманника по дороге на службу задержал?

— Почти, — согласился Веточкин. — Пиво пил вместе с господином Литовченко Сергеем Ивановичем в Самаре.

— Прям так, — удивился Хромов, — с самим Сержем Липецким, застрелившим Колюню Песочного и Тимура Иркутского, а также жахнувшим из пистолета «беретта» своего подельника Хосу Кутаисского, чтобы не делиться с ним бабками, взятыми в обменном пункте на Кутузовском, где они убили кассира и охранника, и вот так в Самаре и пиво, да?

— Представляешь, — тоже удивился Веточкин, — какие у нас оперативники неразборчивые: пьют пиво с кем попало, вместо того чтобы делом заниматься. Он даже… — Веточкин раскрыл папку и стал перебирать бумаги, — адрес его берлоги в Самаре указал. Вот: Соколовский переулок, 28, частный сектор, сплошные проходные дворы. Может, подождать, пока он в более или менее приличный район переберется, с хорошими подъездными путями?

— Это пустяки, — отмахнулся Хромов. — Нам зарплату резиновыми сапогами выдали. Сейчас хлопцы партию в домино закончат, сапоги натянут и сбегают. Самару посмотрят, заодно и Сержа на Москву посмотреть пригласят.

— Это конечно, — согласился Веточкин. — Самара хорошо, а Москва так и вовсе бы глаза не глядели. Да, чуть не забыл, вы Сержа к нам, по дороге в МУР, заведите на пару минут, а то Андрееву не с руки было его приглашать. В Сочи парнишка спешил, море хотел увидеть.

— Все вы там на Лубянке прохиндеи, — печально заключил Хромов, — любите жар руками сыщиков загребать. Кстати, — оживился он, — тебе фамилия Кузьков, Коперник Саввич, ни о чем не говорит?

— Леонид Максимович, — сразу стал серьезным и официальным Тарас Веточкин, — с этим по телефону нельзя. Когда встретимся?

— В двадцать ноль-ноль, — напомнил ему сидящий в кресле Стефан Искра.

— У меня на квартире. Я сейчас Миронову тоже позвоню, — уточнил Хромов.

— В девятнадцать пятьдесят девять, — безапелляционно заявил Веточкин и положил трубку.

4

Заместитель Генпрокурора, куратор правоохранительных органов Южного административного округа России, государственный советник юстиции высшего класса Миронов Сергей Антонович говорил по телефону:

— Если у нас полностью извести коррупцию, то Россия будет называться не Россией, а Германией. Я знаю, что говорю, я историк, в смысле юрист, и авторитетно заявляю, что, если бы в России не было коррупции, мы не победили бы централизованное наступление масонов в лице Наполеона и Гитлера. А если бы у нас не воровали, а? Если бы все было тип-топ? Где бы мы были, я спрашиваю, если бы привыкли к изобилию, удобству и хорошим дорогам? Вы можете представить наших солдат, протестующих против отсутствия туалетной бумаги и дезодорирующих гимнастерок во время войны? У нас воруют лишь с любовью к родине. Если бы не коррупция, — Миронов поднял палец и ткнул им в сторону пола, — мы бы уже давно были в безлико-синтезированной семье государств Шенгенского соглашения и шли бы в смертельный капкан глобализации с гордо поднятой головой. Все.

— Я тоже так думаю, — сообщила Миронову голосом Генпрокурора телефонная трубка. — Все, и никак иначе. С сегодняшнего дня вы в отпуске.

— А с кем это я говорю? — всполошился Миронов, приподнимаясь в кресле. — Бросай шутить, Ниточкин.

— Успокойтесь, Сергей Антонович, — вновь заговорила трубка голосом Генпрокурора, — это я, ваш дорогой начальник. Отдохнете, полечитесь, а там посмотрим, куда вас получше послать на пенсию по инвалидности. — Дипломатично отстранив Миронова от юридической карьеры, Генпрокурор отключил связь с его кабинетом.

— Подставила? — сурово спросил Миронов у трубки, держа ее перед лицом на расстоянии вытянутой руки. — Тварь безмозглая.

Он аккуратно, с каким-то нежным отвращением, положил трубку на место. Вышел из-за стола и стал ходить по кабинету, заложив руки за спину и напевая лицемерную песню обосновавшихся в Москве провинциалов: «…Ах как хочется ворваться, ах как хочется вернуться в городок…» Если бы все провинциалы осуществили это желание, то в Москве остались бы одни домашние животные, тараканы и закон о регистрации иногородних граждан.

Миронова действительно подставили. Его вызвал на телефонный разговор о масонах и коррупции прямо из кабинета Генпрокурора, по его указанию, делопроизводитель Ниточкин, с которым Миронов иногда играл в шахматы после службы, а выслушивал его монолог сам Генпрокурор, до которого дошли слухи о неадекватности Миронова. В последнее время об этом уже говорили не таясь. Миронов и сам чувствовал, что с ним не все ладно, и даже получал от этого удовольствие. После нейтрализации биочипа, вживленного ему в мозг Алексеем Васильевичем Чебраком, к нему стали возвращаться дооперационные странности, но не отягощенные головной болью. Чебрак таки был великим доктором, и, прежде чем вживить экспериментальный биочип, он удалил опухоль… В кармане Миронова, отрывая его от дум, затренькал мобильник.

— Привет, — буркнул Хромов. — Как дела?

— Меня сняли с должности, — пожаловался Миронов и уточнил: — Ни за что.

— Это хорошо, — успокоил его Хромов. — Там скоро всех снимут, включая Генпрокурора. Сегодня у меня дома в двадцать ноль-ноль собираемся. Разговор есть. Придут Веточкин и Стефан Искра.

— Ну да, — согласился Миронов. — Приду, конечно.

Судя по безмятежному выражению лица, Миронову действительно было наплевать, сняли его с должности или нет, что косвенно подтверждало его психическую неадекватность и прямо указывало на правоту Генпрокурора, отстранившего его от должности куратора в частности и предполагавшего отстранить его от юридической деятельности — в общем.

5

Веточкин и Стефан Искра остановились возле исторического гастронома России и почти одновременно посмотрели на часы. Было 19 часов 10 минут.