Читать книгу - "Цветок Трех Миров - Дмитрий Емец"

«Гудар. Пленко. Не вернулись изболота. Мая 12-го дня, год 1871», «кобыла Хлыня, генваря 8, год 1809», «Красава околела въ лето 1799», «Альбатросъ, 1781», «Портсигаръ, 1916», «кобыла Ясыня. Разбилась въ нырке, от Хлубана».

Кто такие Гудар и Пленко? Оба пеги? Или один пег, а другой его хозяин? Кто такой Хлубан? Выжил ли он, когда разбился его пег? Видно, выжил, хотя камень об этом умалчивал.

– И что мы тут охраняем? – спросил Родион у Штопочки.

Та ручкой бича показала на кучу вросших в землю громадных камней:

– Кавалерия думает, что ведьмари попытаются захватить эту точку. С нее весь ШНыр просматривается.

– Серьезно?

Родион шагнул было к камням, но в тот же миг один из валунов, сорвавшись с места, со скоростью пушечного ядра пронесся мимо его виска. Не успей Родион дернуться в сторону, ему раздробило бы череп.

– Моя ловушечка сработала, – виновато сказала Юля. – Прости, забыла предупредить! Думала, ты сам догадаешься.

Родион оглянулся. Едва не прикончивший его валун врезался в землю и глубоко пропахал ее.

– Как ты это сделала? – заинтересовался он. – На трех иголках и листике? Вроде не должно было так далеко лететь!

– На четырех иголках и капле слизи из болота! – скромно поправила Юля.

– И слизь тоже?! – воскликнул Родион. – Да, хорошая смена подрастает! Надеюсь, других ловушек ты не ставила?

Юля скромно потупилась, и Родион, как человек многоопытный, поспешил отойти назад по своим собственным следам. Они сидели на плите и молчали. Изредка девица Штопочка орала на своего жеребца, принимавшегося грызть путы. Юля достала из рюкзака железный термос, выглядевший так, словно он долго служил мишенью для шнеппера.

– Чай с бергамотом? – предложила Юля, отвинчивая крышку.

– С бегемотом? Ну валяй, что ли, с бегемотом! – разрешила Штопочка.

– Вроде лето, а холодно как-то. Жаль, тут теплотрасса не проходит. Погрелись бы, – сказала Юля мечтательно.

Штопочка взглянула на нее с интересом. У нее тоже была непростая биография. Как-то зимой Штопочка ночевала в подъезде на картонках. Две ночи ничего, а на третью в четыре часа утра какая-то бабулька окатила ее ведром воды и воплями прогнала на мороз. Холод был лютый, все соседние подъезды закрыты. Одежда быстро покрылась ледяной коркой, которая ломалась на коленях джинсов. Полуживая от холода, Штопочка добралась до выхода на поверхность теплотрассы, залезла в бетонный короб с трубами, сделала свечу из полиэтиленового пакета, разделась, развесила сушить одежду и стала ждать, пока откроется торговый центр.

У Штопочки была своя методика, как питаться без денег. Поднимаешься и культурно сидишь за столиком, листая журнал. Нередко случается, что посетители оставляют недоеденную картошку, гамбургеры, кусочки обжаренной в масле курицы. Главное – успеть перехватить это прежде, чем все будет спущено в контейнер. Для этого можно, например, притвориться сотрудницей кафе, занимающейся уборкой. Однажды у себя на рукаве Штопочка обнаружила золотую пчелу и после обычных попыток избавиться от нее придумала кое-что получше. Она выкрашивала пчелу зелено-черной краской и обучала ее садиться на еду и на нос к слабонервным барышням. Результат был блестящим. Барышни разбегались, бросая нетронутые подносы. Выручка в кафе упала вчетверо, зато Штопочка прибавила в весе и была даже несколько обижена, когда ее забрали в ШНыр.

– Теплотрассы разные бывают. Лучшие – которые комбинированные с кабельными. Там хоть распрямиться можно, а то вечно на четвереньках плюхаешь и воды по колено… – сказал Родион Юле. – Бомжей-то не боялась?

Юля усмехнулась:

– Не бомжей надо бояться. Бояться надо приличных людей, когда они хотят кому-то нагадить.

Родион слез с камня и стал отжиматься. У него был свой способ греться.

– Тебе в ШНыре понравится! – между отжиманиями сказал он Юле. – Особенно городское выживание. Дадут тебе денег на три батона хлеба, и ты должна прожить неделю без крыши над головой.

– Ерунда. Я так месяцами жила, – хмыкнула Юля.

– Нет. Ты в коллекторах жила, на чердаках. И, извини, по тебе все это видно было. А тут надо так прожить, чтобы сил не потерять, а выглядеть так, словно ты живешь в «Национале» и спишь на ватках с одеколоном. Вот и соображаешь: манку купить, перловку, бритву одноразовую, туда-сюда.

Штопочка покосилась на Родиона с некоторым сомнением. По нему не похоже было, что он часто покупает себе одноразовые бритвы. Или, может, использует их для потрошения лягушек?

– Есть нечто покруче городского выживания. Называется «общежитие школы циркового мастерства». Там даже перловку покупать бесполезно – соседи сожрут! – зевая, сказала она.

– Ты там училась? – заинтересовалась Юля.

Штопочка дернула головой как-то наискось, что можно было воспринимать двояко: и как «да», и как «нет». Делиться своей богатой биографией она не любила, хотя порой у нее и прорывались какие-то отрывочные рассказы. Вот и теперь Штопочка сказала:

– Моя соседка вышла замуж за будущего фокусника. Натуральный фокусник: у всех ночью супики из кастрюлек отливал. Водой из чайника дольет – не докажешь!.. Наприглашали они, короче, на свадьбу гостей, пошли в пейнтбол играть. Там нельзя друг в друга близко стрелять, а ей кто-то в упор раз пять по ногам пальнул, и на следующий день в общаге все, вместо того чтобы восклицать: «Ой! У тебя кольцо на пальце! Откуда?», спрашивали: «Ой! Какие синяки огромные! Откуда?»

В грубом голосе Штопочки Родиону что-то почудилось. Он оглянулся, проверяя: не ошибся ли? Неужели и ей хочется свадьбы, и кольца на пальце, и своего фокусника с борщиком? Нет, быть того не может… Померещилось!

В небе между тучами возникло крошечное пятно. Штопочка заметила его первой. Подскочила. Козырьком поднесла к глазам руку.

– Ага! Есть один! А вот и второй! – крикнула она.